я не сумею.
– Так вот, таких тоннелей (или иного вида узилищ) примерно биллион в миллионной степени.
– Вот это да..! – ахнула Татьяна.
– И это ещё очень мягко сказано… – прокомментировали Спутники, игнорируя употребление Татьяной не совсем приличного выражения. – Поэтому, пойми – освободить пленников из какого-нибудь узилища можно, лишь сначала справившись с демоном, с наружным то есть стражем. Помнишь, вчера мы как раз одного такого стража переселяли на другую планету? А сегодня смогли освободить людей.
– То есть, возле каждой тюрьмы есть внешняя стража, полностью независимая от внутренней?
– Причём независимая настолько, что внутренняя стража даже не подозревает о существовании наружной, а наружный страж понятия не имеет не только о существовании внутренней стражи, но и о том, почему он должен не допустить никого на этот ограниченный, порученный ему участок.
– То есть, страж не знает, что именно охраняет?
– Конечно, нет: ведь он, следуя своей тёмной природе, стал бы искать немедленно выгоды из своей, так сказать, должности и это, конечно, было бы чревато… А сказать стражу хотя бы о внутренней страже (и о тайне объекта) не мог никто: не только потому, что всякий немедленно был бы схвачен, не успев даже крикнуть «Ой!», но и потому, что в высокомерии своём страж выслушал бы только вышестоящего. Вышестоящий же, конечно, раскрыть тайну не мог, да и не хотел.
– Значит, только наружных стражей-демонов биллион в миллионной степени? – задумчиво спросила Татьяна. – А всяких прочих различных иных, которые постоянно охотятся на наши души, тогда сколько? – Вопрос был, конечно, риторический. – Это по сколько же штук этой нечисти приходится на душу населения?
– Много, – сказал с тяжким вздохом кто-то из Сил Света.
– Да уж, – произнёс ещё кто—то.
Таких тоннелей, тюрем, узилищ и им подобных мест Татьяне пришлось вскрывать ещё много. Если она, занимаясь этим, чему и удивлялась, так тому, что внешние стражи всегда были неимоверной величины, а внутренние каждый раз оказывались нового вида. Так, пришлось повидать и драконов, и акул, и прочих разных уродов самого неожиданного и непредсказуемого вида, отличающихся непостижимой злобностью. Правда, Татьяна была уверена, что это они от страха дышат дымом и пламенем, от обречённого уныния и даже – от какой-то печали. Они, явно, точно знали, что владычеству их пришел конец и очень боялись предстоящей перемены.
Если бы Татьяна могла их убедить, что перемена эта – благодатная, что они боятся напрасно, потому что жизнь они вели самую чёрную, а теперь начнут жить совершенно по-другому, она не пожалела бы времени и сил. Но убеждать сейчас слуг Тёмного в истинности подобных перспектив было бы тщетно, тем более – они вскоре сами убедятся, каков на самом деле Бог. Ведь нечисть с пелёнок учили, что Бог их не только не любит, но что от Него
