внучка.
– И слава богу. Мне одной тебя по горлышко хватает, – заявил мой любящий дед. – Ты одна мне пятерых заменяешь.
– Погоди, вот рожу тебе правнучку, – припугнула я его, – да еще на меня похожую. Станешь прадедом в шестьдесят лет, будешь тогда знать.
– Я тебе рожу! – погрозил мне дед. – Родит она! Рано еще.
– Имею право, – ответствовала я. – Совершеннолетняя. Буду в апреле.
– Один вон уже родил в восемнадцать лет, – проворчал дед, имея в виду Кирилла. – И чего хорошего из этого вышло?
– А чего плохого? Разве я тебе не нравлюсь? – спросила я и поднялась, отогнав ногой прицепившегося котенка. – Пойду поздороваюсь с ним.
– Куда? – вскинулся дед. – Он всех гонит, к нему нельзя.
– А на меня это не распространяется, – с достоинством ответила я и открыла дверь в спальню.
Сказать, что в комнате царил страшный беспорядок, означало не сказать ничего. Здесь обитал такой хаос, которого моя мама ни за что не допустила бы. Письменный стол, на котором стоял компьютер, был завален бумагами, дисками, ручками, маркерами. Все обозримое пространство над столом было заклеено стикерами разных цветов. На краешке стола примостилась кофейная чашка, поверх которой помещалось блюдечко с сухариками. Постель была смята, будто кто-то не раз бросался на нее с размаху и не менее резко вскакивал. А на полу распласталась огромная карта Самары. Перевернутая пепельница с рассыпанными вокруг нее окурками захламляла как раз район Безымянки, где проживали мы с мамой.
– Привет неутомимым труженикам! – сказала я, затворяя за собой дверь. – Творческий кризис?
Кирилл оторвался от монитора и широко улыбнулся. Раньше я с разлету повисала на нем, визжа как помешанная, но года четыре назад остепенилась и теперь ограничивалась внутренним ликованием. И лишь иногда, когда мы долго не виделись, я могла позволить себе поцеловать его.
С минуту Кирилл оценивающе смотрел на меня. Потом проговорил, приподняв одну бровь:
– Дама, вы к кому?
Его умение поднимать одну бровь всегда вгоняло меня в дикий восторг, но, сколько я ни пыталась, никогда не могла сделать так же – мои брови ездили вверх-вниз только синхронно.
– Мне нужен репортер хроники происшествий господин Барс. Я его незаконная дочь. Если он не захочет меня признать, этот факт станет достоянием широких масс.
– Это провокация, дорогая моя, подрыв кристальной репутации упомянутого господина. Я прекрасно знаю его дочь. Она очаровательная длинноволосая девочка. И никаких стриженых и крашеных детей у него нет. Так что, молодая особа, возвращайтесь обратно на обложку журнала.
– И это комплимент? Довольно дохленький для тебя, – вышла я из роли. – Давай, напрягись, я подожду.
– Боюсь, не получится. Я слишком шокирован. Что это с тобой?
– Я сменила имидж!
Кирилл снова оглядел меня.
– Ну? – не выдержала я. – Как я тебе?
– Как тебе сказать… чтоб не обидеть, – тянул
