судя по белью, эта женщина была соблазнительницей. Если уж честно, то глядя на её макияж и большую грудь, я бы начала с проверки стриптиз клубов в Омахе, вдруг кто-то из танцовщиц не явился вчера на работу».
«Уже проверили, – довольно ответил Нельсон. – Наша жертва – Хейли Лизбрук, тридцать четыре года, мать двоих сыновей и танцовщица средней руки в клубе «Ранвей» в Омахе».
Он сыпал фактами, словно читал справочник. Макензи предположила, что Нельсон так давно занимался своим делом, что для него жертвы убийств перестали быть людьми, превратившись в дела, которые нужно раскрыть.
Макензи, которая работала в полиции всего несколько лет, была ещё не такой чёрствой и бессердечной. Она не только изучающе смотрела на жертву, желая узнать, что с ней произошло, но также видела в ней женщину, которая оставила сиротами двух сыновей, у которых больше не будет матери. Если мать двоих детей работала стриптизёршей, значит, рассудила Макензи, у неё были проблемы с деньгами, и она была готова пойти практически на всё, чтобы обеспечить сыновьям нормальную жизнь. И вот куда это её привело: привязанная к столбу и почти растерзанная каким-то неизвестным мужчиной, который…
Ход мыслей прервал шелест кукурузных стеблей за спиной. Макензи обернулась и увидела Уолтера Портера, пробирающегося к ней. Он был раздражён, смахивая грязь и кукурузные рыльца с плаща.
Долю секунды он оглядывался, а потом взгляд его остановился на висящем на столбе теле Хейли Лизбрук. На лице отобразилась удивлённая ухмылка, от которой седые усы резким углом поползли вправо. Потом он заметил Макензи и Нельсона и заторопился к ним.
«Портер, – сказал шеф Нельсон. – Уайт нам уже всё дело раскрыла. Бьёт не в бровь, а в глаз».
«Она может», – снисходительно ответил Портер.
Вот так всегда. Нельсон никогда открыто не хвалил Макензи. Вместо этого он поддразнивал Портера за то, что тот работал с молодой, симпатичной девушкой, которая, появившись буквально из ниоткуда, быстро дослужилась до детектива; молодой, симпатичной девушкой, которую мало кто из опытных ребят в участке воспринимал всерьёз. Боже, как же Портер ненавидел подобные намёки.
И пусть Макензи нравилось смотреть, как Портер бесится от подобных шуток, это мало компенсировало чувство неудовлетворённости и неоцененности. Снова и снова она раскрывала такие дела, с которыми не могли разобраться другие детективы, и это не сулило им ничего хорошего. Ей было только двадцать пять, а в столь молодом возрасте редко «перегорают», занимаясь некогда любимым делом. Но имея в напарниках Портера и работая бок о бок с такими, как Нельсон, Макензи начинала ненавидеть свою работу.
Портер попытался встать между Нельсоном и Макензи, давая ей понять, что пришло его время блеснуть умом. Внутри Макензи начала закипать ярость, но она справилась с собой. Последние три месяца, как только их сделали напарниками, она постоянно гасила в себе недовольство. С самого первого дня совместной работы Портер никогда не скрывал, что она ему
