style="font-size:15px;"> Пел псалмы по памяти,
Святый Сергий по тропинке
Шел к церковной паперти…
Примостил к витой ограде
В стороне скамеечку —
Тихо просит Христа ради
Грошик да копеечку…
Отче Сергий строг и светел:
Не торговцев и менял —
Он блаженную приветил
И хмельному попенял…
Так, неузнаваем вроде,
Стражем у земных ворот:
Если праведник в народе —
К правде выведет народ…
Святый Сергий не воитель,
Но осилит словом меч:
Плачет Русь – его обитель,
Как обитель не сберечь?..
Чтобы не мазнула чадом
Золотого тлена ложь,
Отдает в подмогу чадам
И копеечку, и грош…
И в молитвах дни и ночи
Сердца чистого уста —
Исповедуй души, отче,
Души жаждущих Христа…
Видит отче всех, кто, грабя,
Застит православный свет —
Будет новый им Ослябя,
Будет новый Пересвет!..
Чистый четверток
Великий чистый четверток,
И мы скорее без порток
Стремимся телом в ванны, в души —
А нам отмыть сперва бы души…
Соната до-мажор
В метро соната до-мажор
Слегка непозволительна:
На скрипке девушка-стажер
Фальшивила пронзительно…
Но так взывала к доброте,
Слегка иносказательно,
Что ноты замечать не те
Совсем не обязательно…
Взгляд на Берлин
В уютном Берлине слякоть,
простуда висит туманом,
и хочется пить и плакать
с утра над таким обманом…
но круговорот житейский
не думает о подмоге,
и греется полицейский
в подбрюшине синагоги…
напротив сигналит точка —
и там ко всему готовы
два мальчика-ангелочка
и девочка из Молдовы…
под липами перерыто,
работают педантично,
и Гумбольдт глядит сердито,
хотя и молчит тактично…
так зябко арийской расе
бывает порой, поверьте,
и дети на Фридрихштрассе
шагают от жизни к смерти…
упавшие наземь блоки
искусственного погоста
мне кажутся однобоки
для пропасти холокоста…
но мне ли судить и якать:
за рюмкой сижу и ною —
в уютном Берлине слякоть
и
