же. Такие признания. Никогда не думала, что могу быть симпатичной Стасу. Мне казалось, что я не в его вкусе. Хотя откуда я знаю, каков его вкус? Мы с ним в одной кровати не лежали, с одним мужиком не целовались.
Я оправила жакет, провела рукой по убранным в прическу волосам, все же подкрасила губы, но только своей помадой, и пошла в святая святых нашего офиса: кабинет генерального.
Стефания, наша бессменная секретарша, встретила меня пренебрежительным кивком. Я не знаю, как она умудрялась пересиживать всех генеральных, но это у нее получалось лучше всех. Поговаривали, что ей удалось уже поработать с пятью директорами. И ни один не пожелал ее заменить. Такой сплав сдержанности и красоты еще надо поискать. Она, обладая холодной красотой, присущей выходцам из скандинавских стран, была на своем месте. В меру почтительная, в меру подобострастная, всегда держащая дистанцию с остальными работниками офиса, эта женщина была незаменимой сотрудницей.
– А, Клаус, вас уже заждались, – произнесла Стефания.
И от ее тона мне стало не по себе, словно я собралась прыгать в прорубь с ледяной водой.
Постучала в плотно закрытую дверь. Почему-то поджались пальцы на ногах и напряглись соски. Последнее вообще было из ряда вон выходящим. Такого со мной не случалось никогда.
– Войдите, – в хриплом голосе слышались металлические нотки.
– Можно? Да? – как-то заискивающе произнесла в ответ.
Было жутко не по себе. И я не знала, чем объяснить подобное чувство.
Прикрыла за собой массивную дверь. На месте генерального никого не наблюдалось, все пространство передо мной было пусто. Где же он? Эта мысль буравила сознание.
Я вошла. Кабинет генерального встретил тишиной.
– Есть кто тут? – не знаю, почему решила спросить.
– А вы сомневаетесь? – хриплый голос заставил нервы напрячься до предела.
– Я? Нет, – выдала в ответ.
– Долго же вы шли.
Где-то я слышала уже этот голос, раздавшийся сбоку от меня.
Я повернулась на звук и обомлела: из правого угла кабинета на меня не мигая смотрел ремонтник. На меня взирали черносмородиновые глаза. Это был он. Я не могла ошибиться. «Жили-жили и усрались», называется. По-другому я не могла обозвать сложившуюся ситуацию.
Блин.
Черт.
Твою мать.
И еще куча нелицеприятных выражений, которые я хотела произнести в данной ситуации. Что же это за злой рок? Я не знала. Это же надо было так врюхаться? Кажется, я в полной жопе.
Только что я познакомилась с Нежданчиком. Собственной персоной.
– Я спешила, – постаралась я исправить ситуацию.
– Так понимаю, Юнона Альбертовна Клаус собственной персоной, – царапающий нервы голос заставил меня вздрогнуть.
– Й-а, – проблеяла в ответ.
– Офис-менеджер? – вопросительно поинтересовался он у меня.
– Й-а, – как ослик
