прямо затрясся, когда увидел каень. И еще, для верности, Янка, это Юзика друг, который нас тогда возил, предложил заехать к одному знакомому, который разбирается в камнях. Он на Югле живет. А теперь, оказывается, эту старушку зарезали. И еще у нее жила какая-то монашка, так и ее убили, это просто ужас…
– Как вы об этом узнали?
– От следователя. Он меня нашел по записной книжке, у старушки был мой телефон, ведь она лечила Иришку. А следователь стал обзванивать всех подряд, он до сих пор не знает, за что ее зарезали. Он говорит, что очень темное убийство, вроде ничего не взяли, не искали, даже две старинные иконы, очень ценные, на месте. Ясно же, что ее убили из-за изумруда.
– Значит, вы рассказали следователю про камень?
Регина глубоко затягивается сигаретой, которая догорела почти до фильтра.
– Нет, – с вызовом говорит она. – И не подумала даже. С какой стати? У нас с Юзиком алиби, слава богу. Ее убили в ночь с одиннадцатого на двенадцатое октября, совершенно точно установлено. А мы с Юзиком тогда были в Москве, в гостинице. Я его провожала. Он как раз двенадцатого улетел в Нью-Йорк.
Замечаю, что Алина, сидящая справа от меня в углу дивана, оцепенела и как-то странно, неестественно вытянув шею, прикрыла глаза. Она словно бы пытается что-то рассмотреть, далекое и смутное, сквозь полуопущенные веки.
– А вы не боитесь, что вас привлекут за сокрытие сведений от следствия? – участливо спрашиваю я.
Регина нервно тычет в пепельницу окурком.
– Боюсь. Теперь я всего боюсь. Он ведь может взять подписку о невыезде… Понимаете?
– Еще бы, в вашей-то ситуации это совсем некстати.
– А еще я боюсь… этих убийц. Ведь я знаю про камень, я держала его в руках, я свидетель. Если я расскажу следователю и он начнет копать, они непременно до меня доберутся. Это мафия, понимаете?
– Но почему именно мафия?
– Так ведь они же все повязаны, тот оценщик, он так странно смотрел на нас. И еще возле магазина какой-то тип крутился, очень подозрительный, наверняка они записали номер машины… Послушайте… Саша, да? Помогите мне, Саша. Мне нужна охрана. Я так боюсь за себя и за Иришку…
Искоса я взглядываю на Алину. Она сидит все в той же вымученной позе. Тут что-то неладно.
– Простите, пожалуйста, – говорю я. – Но вы явно не по тому адресу. Я простой кооператор, даже не председатель кооператива. И я не частный детектив, у меня нет ни возможностей, ни желания этим заниматься. Тысяча извинений, но вы обратились не по адресу.
– Значит, если меня убьют, вам будет все равно? – спрашивает она так, словно я ее муж, любовник, брат и отец в одном лице.
Больше всего на свете мне хочется ответить утвердительно на ее вопрос и на том поставить точку. Мне и впрямь все равно. Такие игры не для меня. Я ведь и так хожу сейчас рядышком со смертью, гораздо ближе, чем эта гранд-дама с ее загранпаспортом.
– Но с чего вы взяли все-таки, что это мафия? – говорю я тоном семейного врача. – Может
