шторы и валики на светлом беже дивана), свернула на деревянную улиточную лестницу. Через каждые несколько ступенек у балясин стояли маленькие горшочки с фиалками. В этой вилле точно живет женщина, – подумала Доминик, – и, судя по цветочкам, не я.
Или я? Ведь если сегодня – это сегодня, то это – не будущее. И сценарий происходящего с ней спектакля совсем другой. Где-то внутри, в районе желудка, как будто разлили уксус. Этот соматический сигнал Доминик был хорошо известен и не сулил ничего доброго. Его еще называют «нехорошее предчувствие».
И первая нехорошесть произошла буквально сразу же. Когда до конца лестницы оставалось всего две фиалки, в сумке мини-сиреной затрещал телефон. Доминик подпрыгнула – не от убивающего уши рингтона доисторических телефонных аппаратов (его она сама выбрала), а от мысли, что в этой альтернативной ветке истории работает ее айфон!
– Пронто10.
– Пронто! Ты меня слышишь? – задыхаясь, заорала трубка незнакомым голосом. – Это конец! Он меня чуть не застрелил! – Шипящий вдох. – Ворвался! Вдруг! С пистолетом! – Всхлип. – Не по сценарию! Господи, он убьет ее, он точно ее убье-е-ет!
Великий Бахус, да это же Джулиан, просто его бархатный тенор сейчас в истерике. И это страшило гораздо больше, чем невнятный текст – за все длительное время их знакомства актер ни разу не повышал голос. Но чтобы как-то помочь, перво-наперво следовало вернуть его если не в адекватное состояние, то хотя бы в четко-изъясняющееся.
– Джу-ли-ан, – медленно пропела лже-Лаура, – мы най-дем вы-ход. Но только после того, как я начну тебя понимать. Сейчас сделай пять глубоких вдохов – и начни сначала. Все, дыши.
Трубка запыхтела, словно атлет после стометровки. Затем суматошно и сумбурно начала выдавать информацию. Без восклицательных знаков и междометий она выглядела так: Джулиан в компании синьоры с незнакомым Доминик именем Ангелика как раз находились в постели, когда в спальне неожиданно материализовался ревнивый Ангеликин муж. Дальше смутно – крики, выстрелы, прыжок Джулиана в окно. Почти что в костюме Адама.
– Счастье, что я у соседки оставляю ключ. Да о чем я? Счастье, что жив, пощадил Господь! А вот Ангелика? Может, он ее уже убил! Убил, я уверен! Ты бы его рожу видела… Все, это конец, конец! Нам всем теперь конец, Лаура, ты хоть понимаешь?
– Пока не очень, – созналась Доминик. Нет, слова-то были понятны. Смысл ускользал. Некоторые вещи хотелось бы уточнить. Например, кто такая Ангелика?
Трубка, вдохнув со свистом воздух, забыла выдохнуть.
– Как кто такая Ангелика? Ты что, издеваешься? Клиентка наша, твоя то есть – это ты мне велела ее соблазнять! По контракту!
Доминик, похлопав глазами, опустилась возле фиалки.
– В каком смысле – соблазнять? В контракте никакого соблазнения нет и быть не может!
На другом конце раздались скребущие пластмассу звуки и уже более бархатный, но полный злости голос сказал:
Pronto – алло (ит.).
