стал активно публиковаться; однако открытая и принципиальная позиция Чичибабина вызвала волну неприятия и шельмования, против чего не мог не высказаться Турбин). Наконец, в письме автор делится своими творческими задумками и размышлениями, которые он не успел оформить в печатной форме.
Письмо посвящено воспоминаниям о первом послевоенном годе, о первых шагах молодого человека, о первых его впечатлениях и опыте приобщения к культуре. Спустя несколько лет этот харьковский опыт пригодится для смелых и «захлестывающих» сопоставлений и параллелей, для спорных и бесспорных концепций собеседника М. Бахтина. Этот опыт гуманитарной свободы, который объединил судьбы таких разных людей, как В.Н.Турбин, Б.А.Чичибабин, В.Е.Хализев, А.С.Немзер…
Публикуемый текст (машинопись с авторской правкой шариковой ручкой на фирменном бланке с надписью: «Турбин Владимир Николаевич: критик, литературовед», с указанием домашнего адреса и телефона) воспроизводится по оригиналу, хранящемуся в архиве Б.А.Чичибабина. Выдержка из письма, касающаяся неизвестного студенческого стихотворения, воспроизводилась в издании: [Чичибабин 2002]. Благодарю Лилию Семеновну Карась-Чичибабину за помощь в публикации.
В.Н.Турбин – Б.А.Чичибабину
30.12.90
Дорогой Борис, читая тебя время от времени17 или глядя на тебя на экране телевизора18, с нежностью вспоминаю зиму 1945/46 года: промерзшее здание факультета на Совнаркомовской и декана Реву19, который в виду отсутствия электроэнергии самолично звонил в колокольчик, расхаживая по коридору, давал знать о начале перемены; ее был милый-милый старичок-латинист Новицкий20, был Утевский21 в шинели в погонами майора, читал про Софокла. Был сортир: лопнувшие канализационные трубы, заледенелые зловонные кучи.
Но знаешь, нигде и никогда больше не встречал я стольких милых, добрых, отзывчивых людей, сошедшихся в одно место. У меня о первом курсе на филологическом факультете Харьковского университета – воспоминания непреходяще радужные и благодарные. Было какое-то простодушие – чистое, бескорыстное.
Ты: в красных сапогах, густой золотисто-пшеничный чуб падает живописно на лоб. Было твое стихотворение в стенгазете, которое кончалось меланхолическим двустишием:
Грустно мне – я не во что не верю —
Ни в любовь, ни в жизнь, ни в коммунизм.22
Батюшки, а ведь тогда как бы то ни было печатали такое, уж хоть и в стенной, а в газете. И удивляться остается тому, что ты тотчас же, в день, когда стенгазету вывесили, не схлопотал срока, – милостивцы какие-то, еще чуть не год терпели тебя23.
Мы с тобой особенно близки не были, но, по-моему, как-то тепло относились друг к другу – на расстоянии. А потом вы – харьковчане,
Стихи Чичибабина появились в 1958 и 1962 годах в подборке журналов «Знамя» и «Новый мир» и больше вплоть до 1987 года в советской центральной печати не публиковались.
Начиная с 1989 года, поэт стал появляться на центральном телевидении. См.: [Нехлюдова 1989].
Рева Петр Артемьевич (1912—1988) – декан филологического факультета Харьковского Государственного университета в 1943—1947 гг.
Новицкий Василий Петрович (1886—1957) – филолог.
Утевский Семен (Соломон) Михайлович (1902—1988) – филолог.
Первая строка явственно навеяна есенинским стихотворением «Мне осталась одна забава…» (1923). Вторая, возможно, ритмическая аллюзия на Интернационал: «Никто не даст нам избавленья: / Ни бог, ни царь и не герой».
Б. Чичибабин был арестован в июне 1946 года и осуждён за антисоветскую агитацию и пропаганду.
