авиации. – Далеко-о смотрите…
– К сожалению, в завтрашний день, товарищ генерал. Мы насущно необходимы для них – таков основной вывод из предложенного рассуждения. И мы сорвались с крючка. Следовательно, будет заброшен еще один и еще, пока рыба не клюнет прочно. Теперь нас в покое не оставят.
Зернов поднял руку:
– Товарищи, предложены две версии. Третьей нет? Нет… Прошу специалистов ответить: какую версию принимаем как рабочую – первую либо вторую. Психологи? Кибернетика? Медицина? Все за вторую. Так… Мы, разведчики, присоединяемся. Переходим к следующему вопросу. Дмитрий Алексеевич Благоволин имеет сведения, что агрессоры оставили резидентов. Цель – проникновение в органы военного и государственного руководства. Его доклад с борта самолета мы слышали. Разрешите задать ему несколько вопросов? Дмитрий Алексеевич…
Благоволин сидел, опустив голову на руки. Ганин подергал его за рукав. Физик вздрогнул, проговорил севшим басом:
– Виноват, я заснул. Слушаю.
– Дмитрий Алексеевич, в вашем докладе было два пункта, глубоко нас заинтересовавшие. Первое: вы не единственный человек, оказавший сопротивление. Что вам известно об остальных?
– Дети, – сказал физик.
– Вы про Соколова и Сизова?
– Не знаю имен. Я понял так, что дети не подчинялись Мыслящим, а, наоборот, их себе подчиняли…
– Причины?
– Что-то в конструкции мозга. Мои, так сказать, клиенты были настолько удивлены этим фактом, что избегали о нем думать.
– Это нарушало их планы?
– Нарушило, – пробасил физик. – В утечке информации они виноватили детей.
– И не зря, – сказала Анна Егоровна. – Кабы не дети, мы бы тут не сидели, уважаемый.
Зернов спросил с неожиданным, очень живым любопытством:
– Скажите, а вам как удалось воспротивиться?
– Чудом, – сказал Благоволин. – Еще бы пять минут – и каюк. Их что-то отвлекло от моей особы.
– А без чудес?
– Я знал заранее, зачем они ко мне идут. Потом, я же профессионал. Мышление – моя работа. Я привык отстаивать свою линию мышления.
По комнате прошло движение – здесь было достаточно профессиональных мыслителей. Быстров сказал:
– Если позволите… Дмитрий Алексеевич в некотором роде вундеркинд. Так сказать, мыслитель милостью божьей… Кандидатскую диссертацию он защитил в двадцать пять лет, не получив докторскую степень по грустной случайности.
– Какая же случайность? – спросил Зернов.
– Ученый совет, и я в числе его членов, не понял настоящего смысла его работ. Не доросли.
– Евгений Викторович, хватит, – сказал физик.
Зернов невесело улыбнулся:
– То есть для
