а старшие брат с сестрой уже ушли на работу. Не тащить же младших в студию росписи. О некоторых людях говорят, что они как масло и вода – не смешиваются, в смысле, не ладят. Но Исаак и Бека – это не масло и вода, это скорее масло и раскаленная сковородка. Стоит им сойтись – и шипенье, горячие брызги, а то и пожар гарантированы. Беке – одиннадцать, Исааку – восемь. Вчера утром у них был матч по воплям – кому сидеть перед теликом в кресле с откидной спинкой. Бека запустила в Исаака подушкой, промазала. Итог – разбитая ваза. Пришлось обоих посадить под домашний арест. Не знаю, проймет их или нет, но формулировка звучала внушительно.
– Так мы идем? – спрашивает Лия.
– Да.
– Да, да, да!
Беру чашку со стола, поворачиваюсь к Лие:
– Овсянку будешь?
– Нет. Я буду тостик с арахисовым маслом и с бананом. Только Бека не стала мне тостик поджаривать.
– Как насчет овсянки с арахисовым маслом и с бананом?
Лия морщится.
– Ладно. Тостик, значит, тостик.
Руки уже тянулись к пакету с овсяными хлопьями.
Меняю траекторию, отрезаю ломтик хлеба, сую в тостер. Даю Лие банан и тупой нож. Она держит нож в правой руке, банан – в левой, поджав пальчики, как я ее научил. Меня самого этому научил отец в кухне своего ресторана. Отец также продемонстрировал, что бывает с теми, кто не освоил технику защиты пальцев. Для показа он использовал кетчуп – типа это кровь – и актерские способности. Мне тогда было девять. Впечатление осталось неизгладимое.
Хлеб выскакивает из тостера. Кладу его на тарелку и ставлю перед Лией. Она размазывает по тосту арахисовое масло, говорит с улыбкой:
– Сегодня я для мамочки кофейную чашку раскрашу.
– Молодец, хорошо придумала.
Наливаю себе кофе. В кухню входит Исаак. Как всегда, перед носом, на вытянутых руках, у него книга. Исаак умеет читать на ходу. Нет, даже не так: он лучше передвигается во время чтения, чем среднестатистический человек передвигается, больше ничего при этом не делая. Исаак ловко огибает уличные вывески, поднимается по ступенькам, лавирует между пешеходов. Есть на что посмотреть. Исаак взглядывает на нас с Лией, в его очках отражена дверца холодильника.
– Ты вроде сказал, мы идем расписывать посуду?
– Мы – да, идем, – говорю я.
– Да, да, да! – ликует Лия.
– Круто! Я с вами.
– Как бы не так. Ты под домашним арестом. И потом, посмотри на график дежурств. У кого за месяц ни одного пропуска?
Исаак щурится на график, сочиняет железные аргументы:
– Ну, только у Лии. Так нечестно! Ей самая легкая работа, потому что она младшая! Подумаешь, стирку сортировать и на стол накрывать! С этим любой справится.
Лия смотрит сердито. Подавляю импульс ущипнуть брата.
– Лие всего пять лет. Она делает что может, и ее, заметь, дважды просить не приходится.
Вот когда мама составляла график, никто не спорил. Каждый
