шагов на пятьдесят, услышал стоны слуги и, хотя сам дрожал всем телом, поворотил лошадь и поспешил на помощь товарищу.
– Прошу пощады! – кричал Помпей. – Сдаюсь военнопленным. Я принадлежу виконту де Канбу.
Громкий хохот отвечал на эти жалобные вопли. Виконт, подъехав к Помпею в эту минуту, увидел, что храбрец целует стремя победителя, который старался успокоить несчастного голосом ласковым, сколько позволял ему хохот.
– Барон де Каноль! – закричал виконт.
– Да, разумеется, я сам. Нехорошо, виконт, заставлять так скакать людей, которые вас ищут.
– Барон де Каноль! – повторил Помпей, сомневаясь еще в своем счастии. – Барон де Каноль и господин Касторин!
– Разумеется, мы, господин Помпей, – отвечал Касторин, приподнимаясь на стременах и поглядывая через плечо своего господина, который от хохота наклонился к луке. – Да что вы делали во рву?
– Вы видите! – отвечал Помпей. – Лошадь моя упала в ту самую минуту, как я хотел укрепиться и, принимая вас за врагов, намеревался сразиться с вами отчаянно!
Встав и отряхнувшись, Помпей прибавил:
– Ведь это барон Каноль, виконт!
– Как, вы здесь, барон? – спросил виконт с радостью, которая против его воли выражалась в его голосе.
– Да, я здесь, – отвечал барон, не сводя глаз с виконта. (Это упорство объясняется найденною в гостинице перчаткою.) – Мне стало до смерти скучно в трактире, Ришон уехал от меня, выиграв мои деньги. Я знал, что вы поехали по Парижской дороге. По счастью, у меня в Париже есть дела, и я поскакал догонять вас. Я никак не воображал, что мне придется так измучиться. Черт возьми, виконт, вы удивительно ездите верхом!
Виконт улыбнулся и прошептал два-три слова.
– Касторин, – продолжал Каноль, – помоги Помпею сесть на лошадь. Ты видишь, что он никак не может сесть, несмотря на всю свою ловкость.
Касторин сошел с лошади и подал руку Помпею, который наконец попал в седло.
– Ну, теперь поедем, – сказал виконт.
– Позвольте только одну минуту, – начал Помпей с заметным смущением, – мне кажется, у меня чего-то недостает.
– Да, и мне тоже кажется, – сказал виконт, – у тебя недостает чемодана.
– Ах! Боже мой! – прошептал Помпей, притворяясь очень удивленным.
– Несчастный! – вскричал виконт. – Неужели ты потерял…
– Он недалеко, – отвечал Помпей.
– Да вот не он ли? – спросил Касторин, поднимая чемодан с трудом.
– Да, да! – вскричал виконт.
– Да, да! – повторил Помпей.
– Но он не виноват, – сказал Каноль, желая приобрести дружбу старого слуги, – во время падения ремни оборвались, и чемодан свалился.
– Ремни не оборвались, а отрезаны, – возразил Касторин. – Извольте посмотреть.
– Ага, Помпей! Что это значит? – спросил Каноль.
– Это значит, – сказал виконт строгим голосом, – что Помпей, опасаясь преследования
