для их существования. Естественно всю самую тяжёлую работу выполняли братья, а Глеб работал головой строил планы делал чертежи и руководил. Сильно злился и потел от неудач. Но не всё так плохо, когда у него что-нибудь получалось они все, вместе прыгали от счастья. И самое главное его творение было это компьютер. Вот именно, тогда братья и прозвали Глеба Мозгом.
Самым трудным для братьев оказалось привести в новый дом зелёных служащих. Конечно мозг потрудился над их и так тусклым разумом, как и над рышиками. Но с их физическими возможностями не поспоришь как с умственными. Каждый вёл своего зелёного, так же ночью. И не в одну ночь всех троих. Ведь они медлительны, быстро устают, а проходить или перелазить, особенно перепрыгивать через природные или человеческие преграды, это просто не существенно для них. Их приходилось тащить по очереди на спине, стараясь успеть до рассвета. Эти зелёные почти с рост обычного человека. Это буквально вести за собой целое спелое зелёное бревно. Правда живое и на многое способное. Это самые лучшие домашние помощники, к сожалению, привыкшие бродить по ровной и чистой поверхности дома и по полянкам дворов. И обычно им некуда спешить. Теперь они тоже должны прятаться, они на запретной территории. И очередные вылазки происходят исключительно по ночам.
Теперь к ним присоединилась ещё и Милана. Не смотря, как её встретили мужчины, они к ней прониклись как к сестре. Мозг как смог научил её многому что знает сам, не забыв при этом опустить некоторое, что пока не доступно её пониманию. Всему своё время.
Глава 5
Глаза открылись сами по себе. Значит настало утро. Герман встал с кровати, недовольно глянул в окно и, сморщившись от слепящего восходящего солнца, отвернувшись, пошёл в ванную комнату. Как только он сунул зубную щётку с солидной порцией пасты в рот, в дверь постучалась и не дожидаясь ответа, словно раскрывшаяся роза, вплыла его мама, в розовом расклешённом платье для женщин шикарных размеров.
– Доброе утро мой маленький. – чуть ли, не плача от счастья поприветствовала она его, прижимая свои пухлые маленькие руки к груди.
– Мама! Я ведь раздетый. – не переставая чистить зубы, упрекнул он её.
Она недоверчиво осмотрела высокого худощавого сына. Её взгляд остановился на его плавках.
– Мама! – не довольно напомнил он ей о манерах, всё так же, не вынимая щётку из зубов. Но заметив, что он действительно раздет, особенно что его плавки не детского размера, она словно в немом извинении подняла руки вверх и отвернулась к двери, её подол заколыхался в такт её бёдрам. Хоть её щёки и зардели спелостью стыда, она всё же не вышла. Как можно быстрее протараторила причину своего внезапного прихода:
– Я пришла сообщить тебе, мой мальчик. Что только что мне сообщили. Что сегодня вечером к нам на ужин придёт семья твоей невесты.
– А? –
