по амурным делам, а ныне обманутый рогоносец-муж), Эванс согласно кивнул, выходя к костру, чтобы оказаться в центре. Там он усаживается на бочонок с водой, которую только что добыли из озера оазиса, и откашливается. Заметив, что все артисты собираются на обсуждение, к костру также выбирается и Офелия из повозки, и грузно топает к огню великан-эттин, садясь рядом с одним из фургонов. Лишь один Конан безучастно дрыхнет после тяжёлого боя, в то время как де Грей начинает рассказывать товарищам о своих прошлых визитах в Белокамень.
– Я бывал в столице дважды, – улыбается сам себе Эванс, словно вспоминает что-то приятное. – И могу сказать одно – Белокамень по праву называют «Городом городов», поскольку он не просто большой – он огромный. В каждом его районе может находиться едва ли не по самому настоящему городу какого-нибудь народца или класса жителей, живущих обособленно от других. Столица поделена рекой, которая носит название Полноводная, на три неравных части. Не равны они как по размерам, так и по социальному статусу. На правом, восточном берегу, находится самая большая его часть, состоящая из трёх крупных районов – трущобы, ремесленники и нелюди. Первым делом нужно отметить Дыру – так называется здешний рассадник бедности, грязи и болезней. Крайне угрюмое и мрачное место, в котором показываться я никому не рекомендую – там вас могут посадить на ножи только за один ваш косой взгляд или из-за вашей одежды.
– Ты сам-то там бывал, или рассказываешь это с чужих слов? – тут же поинтересовалась Вира, которая справедливо считала, что трусоватый франт и носа не казывал в тех местах, поскольку чурался любых драк.
– А как же! – горделиво вскинул голову де Грей. – Бывал!
– И что же ты потерял в трущобах?
– Эм-м-м, – замялся Эванс, который не хотел распространяться на эту тему.
Когда-то давным-давно он дал себе зарок побывать во всех борделях Белокамня, а один из них располагался как раз-таки в его трущобах, обслуживая самые низы города. Там услуги продажных дев были самыми дешёвыми, а наш менестрель тогда не был отягощён лишними финансами, поэтому и приходилось ему жить и пользоваться услугами тамошних дев. Эванс пообещал себе, что в тот момент, когда он станет знаменитым и богатым, ноги его больше не будет в Дыре, как и в тамошнем притоне-борделе под названием «Смачные прелести», где его пару раз грабили, а также знатно заехали по почкам и печени. Однако любое восхождение наверх начинается с низов, и де Грей не был исключением, выступая в юности по самым грязным и захудалым кабакам города, развлекая различную шваль, бандитов и алкоголиков. Ему удалось каким-то чудом не озлобиться, не спиться, и даже не помереть от множества болезней или головорезов, коими трущобы были полны, как шкура шелудивого пса блохами. Естественно, что сознаваться во всём этом Эванс не желал, ведь он упорно изображал из себя важного аристократа, который со скуки решил испробовать себя в роли менестреля и повидать мир.
– Так что ты забыл в трущобах, а? – настаивала на своём Вира, пытливо глядя
