прошла, получив высокие баллы. Может, правы были работники отдела, которые говорили, что их с Наденькой дела где-то просто затерялись. Упали где-нибудь за стол и пылятся, бедненькие, на полу….
Однако на самом деле всё обстояло не совсем так. Дело Марины никуда не пропадало, нигде не терялось, оно просто лежало на столе, его перекладывали с места на место, оно иногда мешало, иногда на него ставили чашку с кофе, но чаще всего от него просто отмахивались, как от надоедливой мухи.
И когда Марина сама лично явилась, чтобы узнать свою дальнейшую судьбу (а от этого решения действительно зависела её судьба), то в Департаменте возник большой переполох: что за дело? Откуда? Что, оно еще здесь? Где оно? Кто этим занимается? Ко мне его…
Марина ждала минут сорок, пока к ней вышел один из «белых воротничков», сбежавшихся на поднятую «шумиху».
– Завтра ваше дело будет отправлено обратно в отдел.
Не очень напоминает конкретный ответ, который ожидала Марина. Девушка собрала всю свою волю, как говорится, в кулак:
– Меня приняли?
– Но вы же женщина? – работник изобразил на лице недоумение. – Мы больше не набираем женщин!
Этот человек незамедлительно скрылся в череде кабинетов, а Марина стояла, словно её окатили ледяной водой. Она боялась пошевелиться. А может, её конечности застыли…
Она-то думала, что в её стране нет дискриминации по половым признакам…
Да и как такое может быть? Может, когда её допускали ко всем испытаниям, кто-то предположил, что она – Марина Петровская – мужчина? Или они были уверены, что она не сможет пройти все до конца? Конечно, проще было бы «отсеять» девушку, если бы она, например, не сдала физическую подготовку или медицинскую комиссию не прошла… А так… Они даже не потрудились сформулировать достойный отказ. Отказано в принятии на работу, потому что гражданка Петровская – женщина…
Девушку переполняли эмоции. От обиды и негодования у неё затряслось все внутри. Ей хотелось разворотить все это здание, перевернуть все вверх дном. И даже не пугали грозящие в этом случае пятнадцать суток ареста.
Руки колотились так же бешено, как и сердце, но вот сил уже не было. Как и не было полноценного за последние месяцы завтрака, ужина и обеда. Как не было денег на дальнейшую жизнь и работы, чтобы их получить. Как и не было уже желания вообще дальше жить…
Стажёрка не заметила, как вышла из Департамента. Она вообще ничего не видела. Глаза были залиты слезами. Когда она заканчивала школу и поступала в университет на юридический, то представляла себя в милицейской форме. Ее чувство справедливости и ответственности так были развиты, что все знакомые легко могли представить эту хрупкую на вид девушку работником правоохранительных органов…
Марина была просто уничтожена. Она схватила телефон, чтобы набрать Наденьку и сообщить ей об услышанном,
