мнения насчет… Эм-м, как вы это объясните?
Майор оторвал кусочек лепешки и кинул его так, что тот оказался на аномальной земле недалеко от ее границы. Что в свою очередь позволяло очень хорошо рассмотреть то, что с ним могло бы случиться. Но ничего так и не случилось.
– Ну и?.. – Понаблюдав за лепешкой несколько минут, Стас вопрошающе глянул на майора.
– Бывает, давайте еще раз. – Ган выковырял из свертка кусок сыра и отправил его к куску лепешки, тот упал совсем рядом с ней.
Ломтик домашнего хлеба продолжал мирно лежать, а вот ярко-белое тело сыра постепенно сменило оттенок. Сразу было непонятно, что кусок еды приобрел некоторую прозрачность. Но с каждой секундой он наращивал ее. В конце концов «призрак сыра» вовсе растаял в воздухе, не оставив и следа. С таким же успехом растворился и следующий белый комочек. А вот два румяных кусочка мяса сначала замерцали и лишь потом исчезли, но не полностью. Они оставили после себя объемную сеточку-паутинку из плоти. Металлические предметы и камни, брошенные рядом, вообще не подверглись какому-либо воздействию.
По завершении метания образцов в аномальную зону мужчины отправились к машине.
– Все это более чем странно, и пока рано о чем-то говорить, – Стас обернулся, залезая в салон, – но тут явно что-то неладное происходит с органикой.
Следом за ученым в УАЗ протиснулся и майор. Он покопался в своих бумагах, извлек увесистую папку с отчетами и протянул ее начальнику лагеря.
– Вот, копия на русском. Тут все и ничего одновременно, – Ган ухмыльнулся, кивнув на «талмуд», – не знаю даже, что там может быть полезным.
– В первую очередь дата происшествия… – очень тихо себе под нос пробубнил Стас.
И когда ученый нашел то, что искал, его уставшие глаза вдруг ожили, вспыхнув огнем. Дата начала инцидента основательно встряхнула мужчину, подняв с глубин души все то, что он считал уже безвозвратно утерянным. Все извилистые линии его мыслей теперь уверенно сходились в одной точке, не хватало лишь малого – материального подтверждения того, что он прав. Но этот факт, подтвердивший его самую смелую догадку, и саму догадку он решил оставить при себе.
Нежелание делиться своими результатами с кем-либо, кто бы мог использовать или присвоить себе эти достижения, вошло в его кровь и натуру еще в аспирантуре. Тогда так было нужно, таково было его окружение. Сейчас же ситуация была еще острее. Сейчас все могло коренным образом измениться, и из опального ученого Стас мог в одно мгновение превратиться в современного Колумба.
Пытаясь скрыть свое возбуждение, он листал отчеты дрожащими пальцами, даже не всматриваясь в расплывающиеся перед глазами слова. Мысли в его голове вертелись и сливались в одно ревущее торнадо. Это был он – шанс один на миллион. И упускать его было нельзя. Но как ни пытался Стас скрыть от майора бушующие внутри эмоции, а тертый работник безопасности все же заподозрил что-то неладное. Он уже было открыл рот, но задать вопрос ему помешала радиостанция.
Шикнув
