на рассмотрение которой были переданы эти соображения, освидетельствовав дома, нашла, что все здание построено совершенно несообразно теперешнему его назначению, небезопасно от огня, чрезвычайно холодно и находится в весьма ветхом виде. Из дел оказалось: 1) что здание и в 1828 году было в подобном же состоянии; 2) что оставленный графом Румянцевым капитал в 34 тысячи ассигнациями едва оказался тогда достаточным для исправления только малого дома и приспособления его под частные квартиры; 3) что в 1847 году уже было сделано представление о неудобном и опасном помещении Музеума; 4) что, по мнению капиталов для приведения в порядок домов, предлагалось даже одно время разыграть малый дом в лотерею.
Впоследствии, неоднократно, при заявлении тех же неудобств, представлялись соображения о перенесении коллекций графа Румянцева в Императорскую Публичную библиотеку, или эрмитажные залы, или в другие ученые учреждения, с помещением их в особом отделении, под названием “Румянцевского”, но все эти соображения не могли осуществиться.
Румянцевский музей принадлежал просвещенному частному лицу и составлялся по различным отраслям наук одинаково, из любви вообще к просвещению, с оттенком только исключительного направления. Несмотря на несколько действительно драгоценных рукописей Румянцевской библиотеки, замечательных даже в сравнении с находящимися в Императорской Публичной библиотеке, эта последняя, благодаря 10-летнему неутомимому и труду и деятельности директора ее барона М. А. Корфа и его помощников, приняла такие огромные размеры, сделалась столь доступна публике, что обрекала библиотеку Румянцевского музея почти на полное забвение, если бы к этому и не присоединялось неудобство помещения и пользования ею, в особенности в зимнее время. Эрмитажная коллекция, при своем богатстве, точно так же ничего не выигрывала от присоединения к ним коллекций графа Румянцева, если бы даже между ними и было место для последних. Другие ученые учреждения также по своим специальностям не могли принять в совокупности в свой состав разнородных коллекций Румянцева, кои, во всяком случае, оставаясь в Петербурге и переместившись куда-либо в другое место, хотя и не утратили бы конечно имени завещателя, но утеряли бы навсегда смысл завещания, ибо неизбежно были бы поглощены богатейшими и более специально составленными собраниями, в состав коих они бы таким образом вступили.
Между тем по характеру своего составления коллекция Румянцева могла удовлетворить именно только смыслу начинания, заключая в себе по многим отраслям знания только начатки, и ничего полного; следовательно, исполнив свое назначение в Петербурге, Румянцевскому музеуму нужно было искать новый источник деятельности по воле завещателя “на благое просвещение”. Проще всего представлялась мысль, перенесением его в новый центр, вызвать живые силы к развитию учреждения, подобным которому владеют многие второстепенные города запада, а потому и справедливее всего было начать у нас в России со второй
