ыло 5-6 лет, ему было побольше, но тоже мальчишка. Когда их сосватали, у них была привилегия. Он мог по воскресеньям играть в бабки, городки. А она имела право играть в куклы. Когда они подросли, то он ей не нравился. Она не хотела выходить замуж за него, но не имела право отказаться. И их поженили.
У нее было образование первого или второго класса церковно-приходской школы. А он был грамотнее. Когда он подрос, то стал работать у нижегородского купца коммивояжером. Полномочным представителем купца. Представлял того купца в Тюмени. Его товары. Имел право договариваться о сделках. Закрепляя сделки выпивкой.
В начале девятисотых годов мой дедушка с женой переехал в Тюмень на постоянное место жительства, так как здесь он работал. Купечество было высшим сословием. И он с ними общался. А также и с интеллигенцией: с врачами, учителями. Из крепостных к общению с высшим обществом. После 1861 года у них была вольная.
Они имели много детей – человек двенадцать. Мать моя была самая младшая. Ее назвали Антонина. Отчество Михайловна. Фамилия у них была Поповы. Материн отец после революции спился окончательно. Болел белой горячкой. Ушел из дома, потерялся. Год где-то болтался. Потом вернулся в семью. Но он был очень набожный. И дал обет Богу, что больше пить не будет. А не пить он не мог. Но пить не имел право, чтоб обет, данный Богу, не нарушить. Он тяжело болел. Вытерпел и стал трезвым (без всяких кодирований). А ведь пил он до трех литров в сутки. Конечно, никакого имущества у них не было. Умер он неизвестно когда.
А бабка дожила до глубокой старости – до 99 лет. А ее мать (моя прабабка) до 101 года дожила. Крепостной была.
Когда моя мать разошлась с отцом в 1935-1936 году, то она переехала к своей матери в частный дом на Ямской. Мне было около трех лет, и я эту бабку помню. У дома в огороде была высокая огуречная гряда из навоза. И я вокруг гряды бегал, а она ловила меня. Не видела ничего и только по звуку. Она слепая. Так она ориентировалась, но никак не могла поймать меня. Мне весело и в то же время стыдно, что пользовался ее недостатком. Было мне тогда примерно от трех до пяти лет. Да, так как я постарше брата на два с половиной года. А когда ему было около года, и он мог ходить, то я увел его от дома за несколько кварталов. Уже стемнело и там, где сейчас вечный огонь, мы увидели пожарную часть. Там светло, весело – пожарные играли на гармошке. И я туда его и привел. А мать нас разыскивала, спрашивала о нас по дороге. Ей рассказали, где нас видели, и она нашла меня с братом в пожарной части. Меня отругала, что я так ушел.
Помню, в ограду мальчишка принес самодельный паровоз. Я был заворожен, какие там втулочки, колесики, дышло, труба. Я удивлялся, как все было совершенно и красиво сделано. Мне очень понравился этот паровозик. И тот мальчик, который его сделал, был для меня как чародей.
Глава 2. Мать и отец
Моя мать родилась в Тюмени в 1909 году. Она любила вышивать на машинке. Но у нее начали болеть глаза, и врачи запретили ей вышивать. Она пошла на железную дорогу работать кассиром в багажную кассу. Там надо было смотреть документы, но это не так напряженно. Врачи разрешили.
Мой отец Константин Васильевич родился в окрестностях Тюмени году в 1909—1910. А его отец был винокуром что ли, был связан с производством водки. И тоже до революции что-то у них случилось – он себе другую жену завел. Первая супруга была Телегина, а вторая Зайцева. А отцу досталась фамилия от первой жены – от Телегиной.
Во время революции он убежал из дома и стал беспризорником. Потом попал в детдом. Там был не слишком грамотный писарь. И фамилию Телегин записал как Тельнин. А тот обрадовался: это еще даже лучше, что его отец не найдет и не заберет обратно.
После детдома он устроился работать помощником машиниста на пароход. Там он сунул руку по дурости в паровую машину и указательный палец на правой руке ему оборвало. В армию его по этой причине не стали брать: нечем жать на спусковой крючок.
Когда он познакомился с моей матерью, она отказала ему в женитьбе, потому что не служил в армии. Сказала: «Вот если послужишь, тогда поженимся». Тогда он обратился в военкомат, чтобы его взяли связистом. Отец какие-то курсы окончил, и его взяли в армию связистом. Носил буденовку, шинель. После армии родители поженились. Отец стал работать в тюменском радиоузле радистом. После – по звукозаписи.
Когда я родился, мы жили в самом радиоузле: у отца там была своя комнатка. А через два с половиной года родился Владимир. И я помню, как мать несла его. Мы шли по лестнице на второй этаж: там была длинная наружная веранда, потом направо коридор и вновь по лестнице вниз на первый этаж. И там, как спустишься, справа находился ящик с чем-то разноцветным вроде стружки. Я бросился туда и хотел схватить. А мать меня остановила: тебе нельзя, это для братика. Я тогда ужасно обиделся: он ведь маленький, как кукла, ничего не понимает, а это для него. А мне так нравится: такое яркое, и мне вдруг нельзя. А он ведь новорожденный. А затем родители развелись. Он взял другую жену – Зинку. Они познакомились, когда он был в роддоме. Вот тогда мы и уехали к бабушке на Ямскую.
