Между нами, девочками, я бы еще подумал, отказываться ли от гипотетических предложений Зориной. Маша – она девушка в моем вкусе. Внешне, разумеется. А вот, так сказать, внутренне… Тут Вера Михална права. Впрочем, не мне же с ней работать.
Нет, заместительница сегодня определенно читала мои мысли.
– Не вздумай! – замахала она руками. Я покраснел еще больше и глупо ляпнул:
– Что именно?
– Ни то, ни другое. То – потому что она сразу всем растреплет о своем «приключении». Тебе это надо? А другое – потому что… Тебе что, меня не жалко?
Мне было жалко Веру Михалну. Не сильно, но все-таки. Женщиной она была неплохой. Не как женщина, а как человек. Да и, по правде говоря, ничего я с Машей Зориной затевать не собирался, никаких шуров-муров (или шур-мур?). Я вообще, стыдно признаться, за тринадцать лет семейной жизни ни разу жене не изменил! Разве только мысленно. С той же Зориной, кстати. Привлекательная девушка, что и говорить… И личико, и фигурка, и кожа, которой так и тянет коснуться. А запах!.. Да-да, запах. Почему-то для меня он имеет огромное значение. От того, какой запах присущ человеку, может напрямую зависеть мое к нему расположение, такой вот у меня пунктик. А Маша пахнет прекрасно – морем. Акациями и жимолостью. Солнцем и зноем. Желанием и вожделением…
– Ты с ней вообще поосторожнее, с Зориной. Магиня она, хоть и слабая. Но приворожить на какое-то время сумеет, если сильно захочет.
– Любовь магии не поддается… – залепетал я, наверняка заалев, как закат.
– Машке твоя любовь нужна, как устрице гланды. Но она может сделать так, чтобы ты ее возжелал. Как мужик бабу.
«Ну, собственно, ей для этого не особо и стараться придется», – невольно подумал я, но, отгоняя наваждение, вслух спросил другое:
– А кого бы вы предложили?
– Есть у меня варианты, конечно, – откинулась в жалобно скрипнувшем кресле Вера Михална. – Только подумать еще надо, взвесить… Не торопи меня, дай время. Сколько Каракатица дала на раздумья?
– Неделю.
– Замечательно, – тряхнула седыми кудрями замша, поднялась и покатила назад к столу кресло.
Предсказание Веры Михалны начало сбываться уже в обед. Очередь на раздаче за мной заняла Маша Зорина. Причем, как мне показалось, она специально маячила неподалеку, делая вид, что разговаривает по связь-кристаллу, и пропускала народ, дожидаясь меня. И стоило мне опустить поднос на прилавок, она тут же пристроилась сзади, коснулась меня соблазнительной грудью, чуть не дотронулась губами уха и томно, с придыханием, зашептала:
– О, Матвей, как я тебе завидую! Поздравляю!
Меня обдало запахом моря, акаций, жимолости и всего прочего из букета Машиных ароматов. А ее густые, тяжелые волосы, распущенные по плечам, не только имели цвет липового меда, но медом же и пахли. От пряно-сладостной волны перехватило дыхание. А Зорина пошла на более плотный контакт и прижалась к моему бедру своим. Крутым и теплым. В животе у
