подло обманут.
Ну, теперь, кажется все. Снаружи за бронированной входной дверью уже слышно подозрительные шушуканье, возню. Поторопимся. Зайдя в кладовку начал раскручивать зеркала. Через дверь хорошо поставленным командирским голосом потребовали невозможное: «Лагода Денис, немедленно откройте! Полиция!». Как же, сейчас, разогнался. Но вращенье зеркал никакого результата, как не крути, не давало. То ли Тамара сбила нужный фокус, то ли в небесной канцелярии их поставили на профилактику, технический перерыв. В общем не работает. За входной дверью пока тихо, что-то замышляют. Послали за автогеном, может за взрывчаткой…
Из голливудовских блокбастеров, из теленовостей он знал, что такие квартиры спецназ берет приступом через окна, спустившись с верхнего этажа по тросам. Угадал. За окном повис конец как раз такого штурмового троса, береги пенсне, сейчас начнется! В последний раз проклятые зеркала крутанул что есть силы. На тросе появились чьи-то ноги в десантных башмаках, дальше все пошло как в замедленной съемке.
В зеркале мелькнул императорский золотой дракон, подал условный знак – путь коридорами времени открыт! Зашумели, затрепетали перепончатые крылья, комната исчезла. Стало темно, потом светло, очень яркий свет. Сильно тряхануло, как на джип-сафари подбросило. С прибытием… Денис Лагода лежал в высокой траве и видел над собой только небо…
Глава 2
Унгерн, Санкт-Петербург, год 1904
Жестокий шалун и проказник, ледяной февральский ветер, в охапку хватал верхушки сугробов и швырял их в барона. Колючие, обжигающие холодом снежные комья. Злые игры в злом Санкт-Петербурге. Хотя нет, скорее в скучном и одиноком. Испуганно прижавшиеся другу к дружке дома и дворцы на краю белой пустыни Финского залива. Декорации к мерзопакостному настроению стоящего на берегу человека.
Одинокая черная фигура в шинели Морского кадетского корпуса – барон Унгерн фон Штернберг-Пилькау – будет стоять здесь назло всем. Назло тем, кто оставил барона в младшем классе на второй год за «тупое умственное развитие и дурное поведение». Назло глупым красавицам, которые потешаются над его всегда угрюмым видом и дразнят «бароном- второгодником». Назло этому унылому закату тусклого солнца в стальной коробке петербургского неба. А восхода здесь не бывает вовсе, не видно его за шпилями и позолоченными куполами столицы империи, которая мнит себя великой, третьим Римом. В этом бездарном городе только Черный Всадник знает, как алеет на рассвете Восток, где искать и что в конце концов надлежит найти, всадник, свободный от ошибок и от противоречий между сказанным прежде и сказанным теперь…
Барон зябко передернул плечами: пора возвращаться – увольнительная в город заканчивается. Удовольствие можно конечно продлить и вернуться в казарму под утро. Значит опять арест на трое суток, хотя нет, арест у него уже был. Но всё это, право, пустое. Полное кури-куку, чертополох на обочине…
У
