кувшин, блюдо с фруктами и вручил каждому по кружке на маленькой тарелочке. Жестом предложив гостям приступить к угощению, он удалился. Виктор машинально взял с блюда грушу и поднес ее ко рту. Задумавшись на секунду, а мыл ли кто-нибудь этот фрукт, все же откусил кусок. Груша оказалась вкусной, и Виктор доел ее, положив огрызок на тарелочку. Остальные гости последовали его примеру. В кувшине оказалась обычная вода, взятая, наверное, из стоявшего рядом колодца. Вода тоже была вкусной и очень холодной.
Минут через пятнадцать человек в рясе появился снова.
– Старец ждет русского гостя, – сказал он на ломаном английском языке.
Виктор поднялся с циновки и пошел вслед за ним по очередному, едва освещенному, узкому тоннелю. Перед пологом, прикрывавшим вход в келью старца, сопровождающий остановился:
– Старец не знает иностранных языков, но всегда говорит с гостем на его родном языке. Для этого ему необходимо вслушаться в его речь. Когда вы войдете в келью, поздоровайтесь, садитесь рядом с ним и начните рассказывать о себе. Когда старец поймет, что уже готов говорить с вами, он прервет вас и будет сам задавать вопросы, а потом скажет, что он думает о ваших проблемах.
С этими словами он откинул полог, и Виктор вошел в келью, думая о том, что же говорить старцу.
В келье, так же, как и везде в подземелье, было почти темно. Старец сидел в деревянном кресле у самой стены, сложив руки на посохе. Из-под надвинутой на лоб старца скуфьи выглядывали клочья седых волос. Но аккуратно подстриженные борода и усы были черными. Внимательные глаза, которым, по-видимому, не мешал сумрак, приковывали к себе взгляд.
Рядом с креслом старца стоял табурет, на который и опустился Виктор. Теперь ему были видны только большие и совершенно неподвижные руки старца, сжимавшие посох. Виктор заговорил о себе, делая это с большим трудом. В гнетущей тишине подземелья собственный голос казался чужим. Особенно тяжело дались ему первые слова, которые почему-то оказались произнесенными свистящим шепотом. Но потом речь как-то сама собой наладилась, зазвучала ровно и начала убаюкивать говорившего, отделилась от автора и стала самостоятельным участником беседы, как будто в тесной келье уже было не два, а три человека. Голос спокойно и беспристрастно повествовал о детстве и юности Виктора, в которых для него самого не было ничего особенного. Обычное детство, обычная юность человека, рожденного в СССР в конце шестидесятых годов. Давно заученные слова автобиографии, произносимые для старца, сильно отличались от событий реальной жизни. Слушая свой голос и невольно сопоставляя сказанное с тем, что было на самом деле, Виктор почувствовал, что постепенно меняет отношение к самому себе. На поверку получалось, что не все так гладко в его жизни, как ему всегда казалось.
Родители Виктора разошлись, когда он учился в седьмом классе. Они не могли позволить себе развестись официально, поскольку в
