ростовщичества и создающего деньги (money creating) капитализма набрала силу новая форма власти, протагонисты которой не имели подлинных связей с нациями, над которыми они полностью господствовали. Методы и политика этой власти хранились в секрете, её интересы и цели не имели ничего общего с интересами их наций, а в реальности противоречили им. (Таким образом. – А. Ф.) возникла чисто паразитическая власть, интернациональная по форме и по духу – и потому, что её совершенно не интересовала судьба её подданных, и потому, что её деятельность (operation) была естественно интернациональной, а её главные адепты часто и вовсе были иной национальности, чем население, среди которого они действовали. Эта форма власти не имела никаких органических связей или общих интересов с теми, кем она правит. В этом плане она полностью отлична от предыдущих форм власти, какой бы ни была их юридическая основа.
Номинально капитализм сохранил государственное управление старого типа, хотя в реальности те, кто теоретически правил государством, оказались подчинены ростовщикам и теперь являются не более чем фасадом, полностью контролируемым с помощью финансов»[8].
А далее Кнупфер фиксирует очень важную вещь: поскольку именно капитализм создаёт, порождает социализм и коммунизм (коммунизм как организованное движение и как социально-экономическая система действительно возможен только при капитализме – как «негативный капитализм», как «капитализм со знаком минус» (подр. см.: Фурсов А. И. Колокола Истории. М., 1996, с. 14–74), последние выступают как такая же интернациональная надстройка над нациями-государствами, как и финансовый капитал, и интересы этой «антинадстройки» во многом противоречат интересам наций, их населения, на которое коммунизм, как и капитализм, обрушивается с помощью революций – буржуазных и коммунистических.
К сказанному Кнупфером необходимо добавить следующее. Разумеется, социализм/коммунизм как движение и система возникает как антагонист капсистемы. Но оформляется он прежде всего на международном уровне, а не на уровне национально-государственном; поле его деятельности, масштаб, важнейшие характеристики – такие же, как у международного капитала, которому он противостоит, с которым борется (причём сама эта борьба расчищает поле для будущего существования – и будущих битв). Но не только борется, имеет место и сотрудничество – косвенное, наведённое, а иногда и прямое. «В истории существуют достаточно короткие периоды, когда будущие противники вынуждены работать сообща исключительно ради создания прочных долговременных основ глобального конфликта, который определит мировой баланс. Сейчас именно такой период, и поэтому плодотворное сотрудничество радикального исламиста с не менее радикальным глобалистом вполне объяснимо», – пишет С. Горяинов об эпохе рубежа XX–XXI вв.[9] На рубеже XIX–XX вв. такими будущими противниками, одновременно боровшимися друг против друга и совместно – с империями XIX в., – были мировой
