но я что-нибудь придумаю.
Они, оба обнаженные, встали, закрыв глаза, на колени друг против друга, и Геракл начал:
– О великий Эрот!… Этой ночью… мы посвящаем друг друга в таинство любви. Да пребудет же твоя сила между нами сегодня и в последующие времена. Дай нам вкусить сладость любви и не вкусить ее горечи… Защити наши тела от болезни… Если же тебе или другим богам будет угодно, чтобы наша любовь имела плод, мы сделаем все, чтобы этот плод вырос в любящего богов человека…
Геракл тихо и медленно произносил на ходу придумываемую им молитву, а, закончив, спросил:
– Ты со всем согласна, Эрато?
Она не могла не согласиться и в ответ сначала легла, широко раскрыв перед ним бедра, а потом прошептала:
– Да. Я чувствую, Эрот услышал тебя, и теперь он где-то рядом с нами. Геракл, хочешь ли ты поговорить еще о чем-то этой ночью?
– Нет. Теперь я знаю достаточно.
– Я тоже. Так что же ты медлишь?
Сказав это, Эрато протянула руки, призывая Геракла в свои объятия. Но Геракл медлил еще немного. Он в последний раз любовался ее девственным телом, которое представилось ему в виде цветника наподобие того, что был в саду у амфитрионова дома в Фивах. Оно было будто бы сплошь покрыто маленькой цветущей травкой, среди которой выдавались два еще не до конца расцветших белых мака и нежная-нежная, блестящая от росной влаги роза. Геракл помнил до конца своих лет этот момент, помнил, как боялся он своим грубым телом примять эти великолепные цветы. Эрот, перед чарами которого не могут устоять даже боги, был действительно где-то рядом: клубы геракловых мускул наполнили, наконец, каждый изгиб юного девичьего тела подобно тому, как заполняют всякую долину клубы облаков, когда Небо в очередной раз орошает Землю обильным дождем.
Увидев наутро привязанный к жертвеннику пурпурный пояс Эрато, Феспий возрадовался. Еще больше была его радость, когда Геракл не вышел к назначенным сборам на охоту. Встретив его уже вечером, Феспий осведомился, хороша ли ему Эрато и не прислать ли другую дочь. Геракл ответил, что Эрато более, чем хороша, и, если родители не возражают, он будет жить с нею. Услышав это, Феспий попросил Геракла подождать, а сам торопливо зашел в дом и через короткое время вышел, держа в руке платье.
– Вот. Передай Эрато, – сказал он. – Пусть примерит и, если подойдет, пусть встречает тебя в нем каждый день вечером.
Платье было непростым. Это было церемониальное критское платье, которое уже редко можно было встретить в те времена. Оно облегало нижнюю часть тела, оставляя открытой и одновременно поддерживая женскую грудь. Феспий предусмотрительно заготовил по такому платью каждой из дочерей.
Богатый кекропиец был в приподнятом настроении. Ему казалось, что жизнь удалась.
Глава 7.
Как ни сладко было Гераклу делить ложе с дочерью Феспия, через несколько дней он должен был вернуться к охоте, ибо усилия богатого кекропийца и его соседей были
