это за безобразие? Уберите!»
При мне горсовет показал, как нужно работать. Благодаря этому мы привлекли на свою сторону депутатов из других фракций, которые почувствовали, что перспектива на нашей стороне. Сначала у нас было 16 депутатов из 49, а к моменту Революции роз численность нашей фракции выросла до 40 человек. Я со всеми нашел общий язык. Мы много разговаривали, постоянно пытались вместе делать какие-то программы. Люди поняли, что за нашей политикой будущее и надо присоединиться к нам.
Национальный парламент не мог этого не видеть. Политический кризис углублялся, а мы выглядели лучше других, так как пытались что-то делать.
Мы стали центром притяжения и альтернативой власти. Превратились в маленькую власть, которая состояла из нескольких кабинетов и очень-очень скромных бюджетных средств. И когда начались парламентские выборы, мы контролировали горсовет. Он стал площадкой, с которой можно вести политическую агитацию и показывать, что сделано в Тбилиси, всей остальной стране.
Выборы в парламент были назначены на 2 ноября 2003 года.
Наши противники сделали нам большую рекламу, все время нападая на нас.
Шеварднадзе слишком долго был у власти. В Грузии выросло целое поколение, которое не знало жизни без Шеварднадзе.
Мы были активнее всех. Свое видение развития страны мы старались донести до как можно большего количества людей. Мы шли в самые разные места, в том числе населенные этническими меньшинствами. В Марнеульском муниципалитете живет больше 100 000 человек, в основном азербайджанцев. Они всегда голосовали за власть. Мы зашли туда первыми из оппозиционеров. Власти стали устраивать провокации. Их «титушки» забрасывали нас камнями, поджигали нам машины, это все снимало телевидение. Каждый раз, когда они такое устраивали, это делало нам большую рекламу.
Аджария, где правил Аслан Абашидзе, была государством в государстве. Она признавала грузинскую власть только на словах. Абашидзе называл себя главой Аджарии, хотя в Грузии такая должность не была предусмотрена. Шеварднадзе туда церемониально наведывался раз или пару раз в год, и больше у него особых контактов там не было. Абашидзе принципиально не ездил в Тбилиси.
Там была полная диктатура, никто не мог и пальцем пошевелить.
«Пограничники» Абашидзе досматривали каждую въезжающую машину. Кто им не нравился, того просто не пускали. Я там был персоной нон-грата. И вот мы поехали в Аджарию всей партией. Я лег в пикапе сзади, сын руководителя нашей зугдидской организации Алик Кобалия прикрыл меня брезентом. Он уже проезжал несколько раз туда-обратно мимо «пограничников» на этой машине, и на этот раз ее не досматривали. Остальных партийцев, человек 300–400, мы завезли под видом туристов. И устроили в центре Батуми митинг.
У Абашидзе были свои «титушки» и свой «Беркут», который назывался отрядом особого назначения. И они не выдержали и через некоторое время
