Курьер из Сицилии. Елена Медведева

      – Вполне.

      – Хороший ты человек, Алексей. Ну что же, вези меня в подарок другу.

      Алексей притормозил и, проехав с километр по бездорожью, остановился вблизи небольшой речки. Издалека доносился звонкий лай самоедских собак, за мохнатыми елями мелькали фонари – охотники готовились к ночлегу, чтобы с утра пораньше двинуться по следу медведя-шатуна.

      Тамара вдруг погладила Алексея по волосам так нежно, как гладят любимого кота.

      – А волосы то, Алексей, уже поредели. Жизнь тает как облака – кажется, что медленно плывут, а глянешь – на их месте уже другие.

      – Да ты, оказывается, философ.

      Окаймленные тенями, тушью и густой подводкой, Тамарины глаза казались огромными и бездонными при тусклом свете луны.

      – Ну, мужик ты в конце концов или как?..

      Ночь. Алексей прикрыл пледом задремавшую Тамару и вышел из машины. Время от времени слышны выстрелы и замирающий в воздухе лай со стороны зарослей приречного тростника – кто-то вздумал охотиться на камышовых котов.

      – Ну и люди-звери! – возмущается Алексей. – Зачем им эти дикие коты? Даже шкурку не продашь.

      Внезапно нестерпимая боль обожгла левый глаз…

      Квартира Веры. Коля опрокинул вторую рюмку брэнди, но душу и тело по-прежнему сотрясал озноб. Он злобно уставился на содержимое бутылки, которое, вопреки ожиданиям, не принесло облегчения. В коридоре послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся дребезжанием отколовшихся плиток. Шаги приближались к двери.

      Коля распахнул дверь, и в прихожую ввалился двухметровый гигант.

      – Вы один? – дрожащим голосом спросил Коля. – Боюсь, что не смогу помочь.

      – Дело привычное, справлюсь.

      Наполнив шприц, гигант двинулся к дивану, на котором, казалось, в полной отключке лежала собака. Однако остатки чутья еще сохранились, и лабрадор слабо зарычал, словно предчувствуя, что незнакомец явился по его душу.

      – Голову на всякий случай придержи, – приказал фельдшер.

      Коля зажмурился и прижал ладонью уже начинавшую костенеть шею.

      – Все готово. Минут через семь можно забирать на кремацию.

      – Не надо кремировть, сам похороню.

      – Ну, хозин барин, но оплата, как договаривались.

      – Да-да, конечно. – Коля протянул три пятисотрублевые бумажки, – сдачи не надо.