распад элементарных частиц, – пролепетал толстяк, – так называемый холодный термодинамический распад…
Калажников засмеялся.
– Кирсан Вольфович сел на своего конька. Если не применять спецтерминологию, то суть проекта вот в чём. Издавна известны случаи полного сгорания людей, после чего от них не оставалось даже костей. Мы занялись изучением этого процесса лет сорок назад, а два года назад появился «проект ФФ» – «Фотонная фауна», в результате реализации которого наши специалисты докопались до истины. Теперь мы в состоянии управлять эгоаннигиляцией, хотя пока и в ограниченных масштабах. Продолжайте, коллега.
– В общем, да… есть проблемы, – после паузы начал толстяк. – Инфламмасомы эгана пока не достигают необходимых величин, мешает естественное обновление организма, и тело испытателя не сгорает полностью.
– Почему?
Толстяк криво улыбнулся.
– Большинство клеток тела полностью заменяется новыми. К примеру, пока я это говорил, в вашем организме сменилось около ста миллионов клеток. Продолжительность жизни клеток крови варьируется от нескольких часов до месяца, тромбоциты существуют девять дней, время жизни микротрубок нейронов составляет около десяти минут, актиновые филаменты в дендритах вообще существуют всего около сорока секунд. Приходится постоянно программировать рост инфламмасомы…
– Ещё короче, пожалуйста.
Толстяк вспотел.
– Мы начали с сердца, его клетки наиболее устойчивы к замене клеточного материала…
– Поэтому нам удалось задерживать срабатывание эгана пока только на трое-четверо суток, – закончил Калажников. – Полного сгорания не получается, но процесс понятен и будет скоро доведён до финала.
– Почему же люди… судя по свидетельствам… сгорали полностью, а ваши испытатели – нет?
– Мы работаем над этим, Адольф Эмильевич, добились сгорания самого устойчивого органа – сердца. Можем продемонстрировать вам первый образец.
– Так уж и первый? – прищурился Коржевский.
Калажников развёл руками, не смущаясь.
– Ну… говорят… и Гагарин не первым летал в космос?
Заместитель директора ФСБ встал.
– Идёмте.
Переглянувшиеся руководители «Востока» последовали за ним.
Испытательный полигон, как его называли сотрудники «корпорации», а на деле секретной лаборатории ФСБ, располагался на третьем подземном уровне, на глубине двенадцати метров.
Спустились вниз, прошлись по широкому светлому коридору с десятком белых дверей под номерами, остановились перед мощной трёхметровой дверью с рядами контрфорсов и круглых выступов.
В потолке коридора загорелась алая звезда, развернулась в луч сканирующего лазерного устройства, скользнувший по остановившимся мужчинам, в стенах загорелись вертикальные синие огни.
