Зато теперь тебе не придется платить за такси на обратном пути. – И с озорной улыбкой добавила: – Можешь заплатить мне.
Сдавленный смешок, невольно вырвавшийся у Софи, помог ей выровнять настроение.
– Ни за что в жизни. Но я с радостью куплю нам по дороге что-нибудь вкусное. Я умираю с голоду и готова утопить свои горести в большом шоколадном шейке и тарелке луковых колец во фритюре.
Эвалинн с облегчением улыбнулась.
– Заманчивое предложение. Ну, пошли же к родителям…
И они пошли в дальний конец участка к простому надгробному камню у изгороди, где ветви простер старый кедр. Там обрели последний покой Томас и Сесилия Джонс. Надпись на камне гласила:
Супруг и отец
Супруга и мать
Они очень любили свою дочь и друг друга.
Эвалинн молча вздохнула. Потом окинула взглядом соседние могилы.
– Твоя бабушка тоже где-нибудь здесь?
– Нет. Она всегда хотела, чтобы ее похоронили рядом с ее мужем – моим дедом – где-то в другом месте в нашем штате. Кажется, в Камасе. Я никогда там не была.
Эвалинн кивнула.
– Знаешь что? Я поброжу тут где-то поблизости, а ты побудь покуда одна. Пока не стемнело… – И она повернулась, чтобы уйти.
– Нет, не надо, – махнув рукой, задержала ее Софи. – Веришь или нет, но я буду здесь недолго.
Эвалинн с любопытством наблюдала за действиями Софи. Вот она вытащила из сумочки маленькую коробку шоколада, взяла из нее маленький трюфель и аккуратно положила его на могильный камень между именами родителей. Затем достала из сумочки маленькую полоску бумаги и булавку. Встала на колени и осторожно пришпилила бумажку в середину трюфеля.
И напоследок Софи сделала еще одну вещь – смутившую Эвалинн. Возле угла надгробного камня лежал плоский и гладкий небольшой камешек. Ясно было, что здесь он лежит не случайно – агат, местами почти прозрачный, местами матовый, но с яркими серебристыми и вишневыми крапинками. Софи посмотрела на него, полюбовалась и положила в сумочку.
– Пошли! – сказала она, поднимаясь с коленей.
– Что? – удивилась Эвалинн. – И это все?
– Я же сказала тебе, что я быстро. Теперь все.
Софи повернулась и хотела уже уходить.
Эвалинн не тронулась с места.
– Соф, сегодня двадцатая годовщина. Неужели ты не хочешь, ну… сказать им что-нибудь? Или хотя бы побыть возле них немножко подольше?
– Зачем?
– Видишь ли… – Впервые за несколько минут голос Эви зазвучал не извиняющимся шепотом, а чуть громче. – Так положено… ведь это твои родители!
– Все в порядке, Эв. Я сделала то, ради чего сюда ехала. Я привезла им мой ежегодный дар.
Эвалинн не сразу ответила. Было видно, что она в смятении и пытается разобраться в своих эмоциях.
– Шоколад?.. Ты оставляешь здесь каждый год… шоколад?
