если не боишься.
Настька, сдержав возмущенное фырканье, придвинулась ближе и медленно протянула руку. Птицы отреагировали на удивление спокойно, не разлетелись. Девушка погладила сидевшую на колене у Лесника синичку по спинке. Та встопорщила перья и закрутилась на месте. Настька хихикнула.
– Птички, – вздохнула она. – И звери всякие… Очень я их люблю.
Сталкер искоса поглядел на девушку, которая села у его ног, подтянув колени к груди, и зачарованно рассматривала пичуг.
– Обычно в Зоне их боятся, – негромко заметил Лесник. Он стал по очереди брать поевших птиц и класть в мешочки на поясе.
– Им там удобно? – встревожилась Настька.
– Нормально, – пожал плечами Лесник. – Бобловка твоя в центре Могильника, так?
– Ага. – Девушка отвернулась к костру. – Хотя я не знаю точно. Что такое Могильник?
– Это то, куда мы идем. – Подняв голову, он прислушался, как бы невзначай положив руку на двустволку. – И теперь вопрос: почему одной из самых сильных группировок Зоны понадобилось, чтобы какая-то никому не известная барышня из городского интерната попала туда?
– Там, под Бобловкой, были подземелья, – сказала Настька.
– Знаю. Их называют Крепостью. А почему – неизвестно. И что такое эта Крепость, тоже никто не знает. Могильник опасен, а Крепость считается еще опасней. – Лесник помолчал, ему было непривычно говорить помногу. – Что ты про все это знаешь? – наконец заключил он.
Настька развела руками.
– Ничего. Честное слово, дядя Василь! Я только ходила там по Крепости…
Она смолкла, будто сама удивилась своим словам. Сталкер глядел на нее.
– Ходила по Крепости?
Девушка кивнула, закусив губу.
– И почему ты до сих пор жива?
– Мне Борг помогал! Я много раз там бывала, он мне всякое показывал в тех подземельях… ну, в Крепости этой под Бобловкой. Туда никто, кроме меня, спуститься не мог, а я могла, потому что Борг мне говорил, куда свернуть, чтоб не заблудиться, защищал, двери передо мной открывал…
– Кто такой Борг? – перебил он.
– Не знаю.
– Врешь.
– Дядя Василь, он невидимый! – горячо зашептала Настька. – Я клянусь! Я теперь плохо помню, давно ведь, но… Он там… ну, прямо в воздухе как бы живет, его слышно – но не видно. Хотя он способен всякие предметы двигать, переставлять, даже из оружия может стрелять. Но его нет – нет тела! Он добрый был, любил меня. Может, Борг… это душа чья-то, сталкера какого-то, который в Крепости погиб?
Настька положила подбородок на колени, обхватила ноги.
– Борг добрый, – заключила она. – Он мой друг.
На ее лице плясали отсветы пламени, щеки раскраснелись от жара. Каша исходила ароматным паром, из котелка доносилось тихое бульканье воды.
Лесник покачал головой
