шею.
– Звери чувствуют, что я им плохого не сделаю, – возбужденно пояснила Настька. Пушистая туша зверя совершенно скрыла ее тонкую руку.
– Ишь, устроился, – хмыкнул сталкер, садясь на другой конец скамьи. – Раньше никого к себе не подпускал.
– Я животных люблю, ветеринаром стать хотела. – Настька наклонилась к Коту, что-то зажурчала ему в ухо. Тот потерся мордой о ее щеку.
– Ветеринаром – дело хорошее, – сказал Лесник, ставя ружье к стене. Теперь он смотрел на Настьку с другим выражением, не так сумрачно. – И чего ж передумала?
– Да в интернате отговорили. Чего, говорят, в Киеве ветеринаром? Выбирай нормальную профессию, менеджера там или бухгалтера. А я, может, еще и обратно передумаю. В село поеду, буду зверей лечить. Интересно это очень. И они живые, теплые. Чувствуют тебя и благодарят по-своему. Я однажды…
– Ладно, хватит болтать. – Широкими ладонями Лесник расправил карту. – Пусти зверя, говорю.
– Ему со мной хорошо, – возразила Настька. Кот и вправду не торопился убегать, разлегся и поглядывал на сталкера как бы и свысока даже. – А ты ревнуешь. Наверное, и не гладил его никогда…
– Да с чего мне нежности с ним разводить? – Лесник отвернулся. Он не раз гладил Кота и чесал его за ухом. Но тот не очень шел на руки к хозяину. Хоть сталкер и подобрал его котенком и кормил с детства, а все равно отношения у них были взаимно-условные – ты мне, я тебе. А тут девчонка какая-то…
– Ладно, надо дальше думать, – сказал наконец Лесник, наливая себе холодного чаю из чайника и вытаскивая из пакета с едой вареное яйцо. – Нас засада ждет, точно.
За лесом Рамир увидел поросший травой склон. По левую руку раскинулась огромная Свалка – груды ржавеющего под ветром и дождем металлолома. На утреннем солнце посверкивали чудом уцелевшие осколки стекла в окнах покореженной, отказавшей и просто брошенной техники. Монбланы и эвересты железа: сейфы и холодильники, автобусы и вагоны, грузовики, легковушки, подъемные краны… Кое-где среди всего этого виднелись крыши полуразрушенных построек.
А далеко справа, за Мостом – так называли иногда этот байрак, в котором редко встречались аномалии, – купалась в тумане Темная долина.
Байрак – это маленькая низина, заросшая лиственным лесом. А Мост – потому что здесь относительно легко пройти между Свалкой и Темной долиной, минуя более опасные районы. За Мостом начиналась «глубинка» Зоны, а еще дальше к востоку лежал Могильник.
И вот теперь ему требовалось устроить здесь ловушку.
Между Свалкой и Мостом тянулся глубокий овраг. Мутанты обычно не заходили сюда, поэтому низина и считалась безопасной – насколько таковым может быть хоть какое-то место в Зоне. Темную долину от байрака ничто конкретное не отделяло, но сталкеры всегда чувствовали, где заканчивается одно и начинается другое.
Это заросшее лесом пространство в двести метров шириной ему и предстояло заминировать, а потом еще контролировать.
Он решил, что устроит
