было, а Он просрал это. И даже не раскаивается, продолжает свою разгульную жизнь в Нью-Йорке. А они… они помогают ему. Я устал быть один. Мне двадцать семь, и ни хрена не имею. Только ты. Ты мой друг. Ты больше чем друг. Нет, я не люблю тебя, и даже притворяться не имеет смысла. Но ты мне стала родной, и мы похожи. Ты и я. Он обоих нас убил, использовал. И я потерян, не знаю, как мне жить дальше, чем заниматься. Мне нужен твой поцелуй. Он говорил, что ты даёшь своим дыханием новую жизнь. Пожалуйста, Лив, я прошу тебя. Подари мне этот подарок, потому что мне страшно. Моя мать безумная идиотка. Она лечится в психбольнице в Мюнхене, потому что пыталась покончить с собой. А я… до меня никому нет дела. Только ты приняла меня. Не отвергла и не отвернулась. Мы одиночки, но вместе мы сможем двигаться дальше. Лив?
По его щекам катились слезы, которые я почему-то стирала. Я сама плакала и понимала, что он полностью прав. А новости о том, что Он продолжает жить, когда мы горим и сгораем в огне его предательства, ранила ещё глубже. Душа была бессмертной. Сейчас истекала кровью, но не могла умереть. Я не знала, что бывает больнее. Не знала, что тихая боль ещё сильнее, чем если бы я кричала. Но это ужасное состояние. Ноги дрожали, а сердце разбивало грудную клетку. Я забывала дышать и просто слушала его.
– Я не такая, Лес. Я слабая, – прошептала, а он улыбнулся и обнял меня крепче, обхватывая одной рукой затылок. – Правда, Лес. Я отдала Ему всё. Не предавала Его. Готова была умереть, только бы Он улыбался. Я… – даже сейчас это слово не могло вырваться из груди, и я замолчала.
– Любила, – подсказал Лес, и я кивнула. – Знаю. Ты и сейчас Его любишь, понимаю. Потому что я тоже скучаю по Нему. Он ублюдок, но такие, как Он, поселяются внутри навсегда и не уходят. Они терзают тебя без слов, без продолжения. Я любил Его как брата. Я всегда мечтал о родном и близком человеке, и Он втёрся ко мне в доверие. И разрушил его. Но больше я не собираюсь говорить о Нём. Для меня Он мёртв. А ты жива. Поцелуй меня, Лив. Один поцелуй.
Его губы были так близко, а разум просто отсутствовал в этот момент. Я лишь подалась вперёд и закрыла глаза. Не было вспышек, были только губы, которые терзали мои. Руки, которые обнимали меня и снимали цепи. Поцелуй не был романтичным. Он был рваным, быстрым и каким-то не от мира сего. Болезненный поцелуй. Кто-нибудь слышал о таком? А я вот узнала. Это когда переступаешь через себя, чтобы воплотить мечту друга. Чтобы не разочаровать его, а внутри одна пустота и холод. Ничего.
Тяжело дыша, Лес немного отстранился и прижался ко мне лбом.
– Спасибо, Лив. Я подумал, что я гей. Веришь? – Усмехнулся он, а я рассмеялась сквозь слёзы. – Серьёзно. Я так долго размышлял о Нём, что сделал вывод, что влюбился в этого урода. Но нет. Я снова мужчина, Лив. У меня встал.
– Блять, Лес! Это противно! – Уже в голос рассмеялась и оттолкнула его.
Мы как два больных придурка осели на траву и продолжали ржать над этой ситуацией. Я обожаю его. Только Лес мог в этот драматический
