очень примитивно мыслишь, что впрочем и неудивительно. Как человек в средние века, когда рисовали фрески с адом и раем, по картинам Босха или начитавшись Моуди, как там труд то его… А, да – «Жизнь после смерти»… нет… Как же … «Жизнь после жизни», точно. Смешная штука, практически на уровне Зощенко. Все очень, очень сложно и запутанно. Я понимаю твой интерес, но большего сказать не могу, мне просто не позволено. Извини.
– А-а… как там? Где ты там?
– Где… я …? В библиотеке, в очень большой, с полными собраниями сочинений в подарочных изданиях, где могу спокойно читать все что хочу. Ты знаешь, если бы я знал, то гораздо раньше бы ушел… Нехорошо об этом именно так говорить, но это правда… Мне здесь свободно и очень легко, много возможностей для, так сказать, творчества…
В этот момент вдруг зазвонил телефон, он обернулся чтобы взять трубку и пока он протягивал руку к телефону, прошло два звонка и все смолкло, в трубке которая уже была возле уха слышался только длинный гудок. Он положил обратно на телефон трубку, начал медленно разворачиваться, готовясь продолжить разговор с Робкой, но уже краем глаза при развороте начал видеть что его нет. Обернувшись полностью, он с облегчением увидел пустое кресло, его очень напрягали такие визиты, он понимал что добром это не закончится и будет в итоге какая то очень темная спираль действий и событий, в которую в итоге его втянут такие визитеры и подобные беседы.
В начале декабря они встретились в центре города, в шесть часов вечера. Сначала он не рассмотрел ее толком, было темно, фонари хоть и горели, но была полутьма, приходилось постоянно вглядываться. Высокая, стройная, с длинными волосами поверх дубленки, без головного убора, погода как ни странно стояла тогда плюсовая. Звали ее Ванда, имя было какое то необычное, раньше не встречались ему такие имена.
– Послушай, я замерзла немного… у меня есть ключи от офиса, от моей работы. Может быть там пообщаемся? А?
– Ну ладно…
Они шли молча, искоса только посматривая друга на друга, зашли во дворы и она открыла дверь офиса в одноэтажном здании, зажгла свет. Спросила:
– Может чаю или кофе?
– Нет, спасибо.
– А я выпью. Да ты раздевайся, сними куртку, располагайся.
И тут произошло что то странное для него, никогда такого не видел – у нее вдруг закатились глаза, остались одни белки, левая рука в которой была дубленка замерла на полпути к вешалке, правая рука легла на шею и в самой ее позе было что то угрожающе-злобное, как будто она приготовилась к жертвоприношению и буквально через несколько секунд вспорет глотку живому существу.
Он стоял у двери офиса а внутри все стало заполняться пустотой, выжигающей и ничего не оставлявшей внутри.
Он смог только сказать:
– Ты… Послушай… Что с тобой? Тебе плохо?
Это длилось минуты три, она не ответила, он уже начал спиной продвигаться к выходу,
