жизненное наблюдение.
Монолог
Мы вот только что носили нашего Барсика к ветеринару. Мы его кастрировать решили, а то Геняша ругается. Говорит, что Барсик все углы пометил, и теперь в квартире воняет, как в
магазине. Я бы и одна пошла, но мне очень страшно было – кто его знает, что за человек этот ветеринар. Вдруг псих какой-нибудь, а я психов боюсь. У нас в подъезде живет один псих. С виду тихий, а как начнет о погоде говорить, глаза кровью нальются, щека дергается – убить может.
Пришли мы с Геняшей, думали, там очередь, не мы ведь одни котов кастрируем, у людей это принято, а народу – никого. Вышел ветеринар.
– Вы, девушка, здесь посидите, я сейчас. И забирает у меня корзинку с Барсиком.
– Подождите, доктор, – говорю, – ему хоть не больно будет?
– Какое «больно», мяукнуть не успеет.
И ушел с Барсиком. Мы сидим, ждем. Вдруг из-за дверей истошный вой. Я даже не поверила вначале, что это Барсик так выть может, но это он выл. Вынес его нам ветеринар, принял у
Геняши деньги, посмотрел на меня строго и говорит Геняше:
– Девушке хорошо бы водки сейчас выпить, пройдите – ка в то вон помещение.
Повели они меня. А я иду, ноги подкашиваются, и только Барсика к сердцу прижимаю.
Заходим в комнату – странная такая комната. По стенам цепи с ошейниками прибиты, на полу куски мяса валяются. На одной цепи в углу сидит огромный ротвейлер, а в центре комнаты за столом мужчина чистит ружье.
– Ты, Лукич, угости – ка клиентов, а то барышне дурно стало, – сказал ветеринар и ушел, оставил нас с этим мужчиной. «Лукичом».
Тот ружье убрал, достал бутылку из стола и стаканы. Потом достал огроменный кусок мяса и отрезал несколько кусков. Мясо-то вареное было.
– Тут у нас «Спецавтобаза» базируется. Собак бродячих отлавливаем, – объяснил он нам, – для того и ружье. А на мясо мэрия деньги отпускает, собак кормить. Выпьем.
И остатки мяса бросил этому привязанному ротвейлеру.
– А правда, люди говорят, что у собаки кость даже хозяин забирать не должен – укусит? – спрашиваю.
– Да, – говорит, – нехорошо у собаки кости забирать. Неправильно это.
Тут он посмотрел на тот кусок, что ротвейлер уже грыз.
– Что-то многовато я тебе дал, еще ведь пудель некормлен.
И, представляете, подошел к псине и прямо из пасти у нее вытащил кость. Отрезал ломоть и забрал. Пес, было, зарычал, но Лукич так страшно рявкнул, что ротвейлер в угол забился,
Барсик в корзине совсем ужался, а я, как моя бабушка говорит, «порскнула» в трусики.
Выпили, мне полегче стало, а Геняша и вовсе сдружился с этим Лукичом. Чуть не обнимаются сидят. А Лукич Геняше рассказывает:
– Я ведь, Генка, летчик. Сто боевых вылетов. Скучно мне тут с вами, гражданскими людьми. Честное слово, по весне уеду по контракту в «горячую точку».
