неразбавленным вином, терпким и ароматным, и некоторые гости заметно охмелели. Поэтому, когда звуки хора неожиданно смолкли и зазвучал бубен, к которому присоединились приятные мелодичные переливы, издаваемые арфой и кифарой[39], они стали удивленно озираться.
Сперва улыбающиеся юные слуги посыпали мрамор пола легкими розовыми лепестками, потом на полукруглом проеме, ведущем в триклиний, откинулся занавес и в зал ровной вереницей стали входить танцовщицы. Гости оживились, а некоторые даже пьяно трясли головами, когда заметили впереди юных танцовщиц саму хозяйку поместья.
Обычно в Византии знатные ромейки не позволяют себе плясать на пирах, однако Ипатий, знавший, как дивно умеет танцевать его княжна и как она любит танцы, не посмел ей перечить, когда она выказала желание примкнуть к хороводу набранных в окрестностях девушек. Сейчас Светорада гордо и величаво шла среди них, ее золотистые глаза в обрамлении янтарных украшений ярко блестели, а движения были необычайно грациозны. К тому же танец был вполне пристоен: плясуньи едва ли показывали пирующим больше своих босых ножек, выглядывающих из-под длинных юбок.
Танцовщицы, двигаясь под звуки резкой и своеобразной музыки, то кружили тесными группками, то плавно выстраивались в одну цепочку. Светорада хорошо поработала с плясуньями, в их танце чувствовалась слаженность, одинаковые движения рук уподоблялись колыханию ячменных колосьев, а в изящных наклонах стана, когда они, соединив пальцы, проскальзывали в некоем замысловатом узоре, казалось, таилось нечто, что нельзя было назвать даже скромностью… Скорее гордостью. И только эти босые ножки, которые мелькали среди то и дело взметающихся ароматных розовых лепестков, могли смутить воображение зрителей, считавших это вызовом, напоминанием о телесности, о ее соблазнах и греховности.
Между тем величавые звуки арфы сменились более живым и быстрым ритмом, девушки сходились и расходились все быстрее, плавно кружились, на их разрумянившихся лицах сияли улыбки, а распущенные волосы словно летели вслед за ними. Они все живее двигались то в одну, то в другую сторону, пока не выстроились перед зрителями полукругом, грациозно подняв руки. Миг – и музыка смолкла, плясуньи замерли. Наступила тишина. Но лишь на миг. Потом раздались рукоплескания.
Ипатий первый встал, хлопая в ладоши, а там и Агир поднялся, и иные гости. Женщины, невольно пораженные и смущенные тем, что произошло, тоже били в ладоши, только не смели встать. Некоторые улыбались, когда девушки и госпожа Ксантия выходили из триклиния, и даже ворчливая Анимаиса заметила, что некогда в самом Палатии при второй императрице Зое исполнялись такие танцы, причем августа тоже принимала в них участие. Тем не менее Анимаиса не удержалась, чтобы не добавить ложку дегтя в мед, и сказала, что об упомянутой ею императрице Зое из рода Заутца поговаривали, будто она была бесстыжей и распущенной особой.
Струнный музыкальный инструмент.
