любит так же, как Зоя Заутца, мир ее праху. – Феофилакт смиренно перекрестился, и патриарх тоже сотворил крестное знамение. – К тому же, – продолжил Феофилакт, вытягивая шею, чтобы лучше видеть русскую княжну, – это сходство не только я заметил, но и препозит Зенон, и даже сам глава синклита Евстафий Агир, и его завистливая жена, недолюбливающая Светораду.
– Све-то-раду? – произнося по слогам непривычное имя, повторил Николай.
– Да, так ее звали в язычестве. Лучезарное счастье означает. При крещении же она получила имя Ксантия.
– А ведь упомянутая тобой жена Агира, Анимаиса, и впрямь не любит ее, – заметил патриарх и даже улыбнулся, сузив хитрые зеленоватые глаза. Улыбка у него была вполне приятная, даже добрая, что как-то не вязалось с блеском глаз – холодным и колючим. Он щелкнул зернами аметистовых четок. – Анимаиса ведь оскандалилась, когда посоветовала палатийным кухарям приготовить так расхваливаемое Зеноном и Агиром блюдо, которым их угощала сожительница Ипатия Малеила. Как же много Анимаиса говорила об этом! А вышло… Даже собаки отказались есть сочиненную ею бурду.
Он вновь пропустил сквозь пальцы блестящие зерна четок, огладил тяжелой от перстней рукой свою великолепную длинную бороду. Николай был большим любителем роскоши, и сейчас его объемный живот был обтянут церковным одеянием из лучших тканей, с высокой камилавки[79] ниспадала тонкая длинная вуаль. Да и весь его облик, солидный, значительный, начиная от пышной седовласой бороды и заканчивая сандалиями из мягких ремней, свидетельствовал о полном благосостоянии и значимости. Его даже невозможно было назвать по-другому – только владыко.
Это и произнес Феофилакт, заискивающе заглядывая в глаза патриарху.
– Владыко, ты бы устроил встречу Янтарной Ксантии с императором. Думаю, Лев не сможет не поддаться чарам этой дикарки, и тогда Карбонопсина не будет для него слишком много значить. Старая любовь, знаете ли, так просто не отпускает. Ведь светлейший базилевс Лев по сей день заказывает службы в честь Зои Заутца и поминает ее даже при Карбонопсине. К досаде и злобе последней.
Да, хорошо знавший Льва патриарх мог попробовать отвлечь Льва от Карбонопсины этой дикой славянкой. Ибо Лев Македонянин, несмотря на свои разглагольствования о благочестии и нравственности, был страстным поклонником женской красоты. Но Карбонопсина все же родила ему сына… И тем не менее, если Льва увлечет очередная блудница, если он станет меньше внимания уделять Зое, то это бросит тень на его решение вступить в четвертый брак, которое будет выглядеть уже не так убедительно. Даже стремившиеся угождать ему латинские священнослужители тогда несколько раз подумают, прежде чем содействовать Льву в заключении столь неподходящего брака.
– Приведи эту Янтарную сегодня ко мне после вечерни, – сказал Николай, все еще пытаясь рассмотреть женщину в янтаре и розовом покрывале.
Камилавка – головной убор священнослужителей цилиндрической, слегка расширяющейся кверху формы.
