href="#n4" type="note">[4]. Едва ли это напоминало поведение женщины в страстных муках любви к принцу Уэльскому. В конце концов, она была наслышана об ухаживаниях принца за ее сестрой Консуэло, когда тот был в Буэнос-Айресе. Кажется, что именно этот момент положил начало их долгому прощанию.
Безусловно, если уж король знал о незаконном романе сына с замужней американкой, то вряд ли об этом не знала Тельма Фернесс. Пока Тельмы не было, Эдуард часто звонил Уоллис, несколько раз в неделю он звонил ей домой, приглашал ее на танцы в Форт-Бельведер, где Симпсоны были частыми гостями.
Традиционная интерпретация «победы» Уоллис приходится на май 1934 года – а не на предыдущий год – когда Эдуард пригласил Тельму на ужин в Форт-Бельведер после ее возвращения из Нью-Йорка. Ее бывший любовник был вежлив, но отстранен, за ужином она заметила, что у принца и Уоллис появились свои шутки. Когда она увидела, как Уоллис игриво похлопывает руку принца, когда тот взял пальцами лист салата, она поняла, что была там лишней. Эрнест молча за всем наблюдал, что побудило писателя Чипса Ченнона назвать их «Шведской семьей Симпсонов».
Вытеснение леди Фернесс американкой стало темой для обсуждения лондонского общества. «Наш принц не такой уж и хороший», – сказала одна титулованная леди из Челси. «Его обращение с Тельмой и Фридой (Дадли Уорд) ужасает. Проходит ночь – бах! Ни письма, ничего. Просто тишина». Особенно возмутительным это было для Фриды, которая в течение их 16-летних отношений была предметом поклонения принца, если верить Маунтбетену, то это поклонение было «религиозным, почти святым». Теперь королевский возмутитель спокойствия поклонялся алтарю миссис Симпсон. По крайней мере, отверженная принцем леди Фернесс наслаждалась своего рода местью, она рассказала, почему, когда она была в постели со своим королевским любовником, она называла его «мой маленький мужчина».
Но не один только король был сбит с толку поведением его сына. Светская элита тоже была озадачена. Уоллис не была ни красивой, ни гламурной, у нее не было титула, положения в обществе или родословной, и если об этом уже зашла речь, денег и земли у нее тоже не было. Она точно не была ЛКМ – «людьми как мы».
Когда Георг V объявил, что члены королевской семьи могут жениться на английских подданных, он ни на мгновение не мог бы даже представить себе, что его сын свяжется с дважды замужней, второсортной американкой. Конечно, американцы внедрялись в британскую аристократию вот уже более века, но в большинстве случаев они были богаты, то есть они меняли богатое приданое на высокие титулы. Глэдис, герцогиня Мальборо, тоже американка и известная красавица, которая на рубеже веков ослепила европейское общество своей красотой, пренебрежительно заметила: «Она была простой американкой, которая пробивала себе дорогу в мир. Она была забавной, у нее был хороший вкус. Ничего более». Фотограф Сесил Битон, сын богатого лондонского лесоторговца, был столь же пренебрежителен: «Ее голос был хриплым и ужасным. Я смотрел на нее как на ужасную, обычную, вульгарную,
