Три мертвых бога. Шимун Врочек
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Три мертвых бога - Шимун Врочек страница 1
Сейчас, набрав сорок лет жизни, став старшим центурионом Титом Волтумием, я понимаю, что дядька был прав: тот, кто ведет за собой, всегда называет сложные вещи простыми словами. Что было горожанам до свободы личности, до права и власти, до легитимности… или как ее там? Сложная вещь становится простой, когда вождь берет слово. Оптиматы – грязные свиньи, трибун – козел, патриции – шлюхи. Это было понятно мне, восьмилетнему…
И тем более понятно всем остальным.
– Рр-а-а-а!
Ревет толпа, бежит толпа. Потоком, мутным, весенним, несущим мусор и щепки… И я, восьмилетний Тит, будущий задница-центурион, как меня называет легионная «зелень», тоже бегу.
…Когда навстречу потоку встал строй щитов, я подхватил с земли камень и швырнул изо всех сил. Эх, отскочил! «Молодец, пацан!», ухмыльнулся кто-то, вслед за мной нагибаясь за камнем. Булыжники застучали по щитам – легионеры выстроились «черепахой» (разболтанной и не слишком умелой, как понимаю я с высоты тридцати лет службы), но вреда каменный дождь нанес немного. Вскрикнул неудачливый легионер, центурион проорал команду: что-то вроде «держать равнение, обезьяны!», строй щитов дрогнул и медленно двинулся на нас.
Это было страшно.
Атака легиона – это всегда страшно. Иногда, проверяя выучку центурий, я встаю перед строем и приказываю младшему: шагом – на меня. Строем, без дротиков, молча… Озноб продирает хребет, скулы сами собой твердеют – кажется, я снова на улицах Скироса, и снова сверкающая змея легиона глотает улицу стадий за стадием…
Я кричу: подтянись, левый край, не говно месишь!
Я говорю: четче шаг, сукины дети!
А после, снимая шлем, чувствую пальцами влагу на подкладке…
– Рр-а-а?!
Толпа не уверена. Толпа помнит: ей были обещаны шлюхи, а здесь, вместо того, чтобы покорно лечь и бесстыдно раскинуть голые ноги… Здесь глотает улицу бронзовая змея, змея легиона… Почему-то кажется: это был вечер, закат – в сумерках бунтовать веселее, легче, факелы – какой бунт без резвого огня? – в нетерпеливых руках. Шкура змеиная плавится бронзой…
Я, тогда черноволосый, ныне наполовину седой, смотрю. Прекрасный ужас наступающего легиона – я замер тогда, голова кружилась – замираю и по сей день, стоя перед строем и командуя: шагом – на меня…
Строем, без дротиков, молча.
Дядька Флавий тоже растерялся в первый момент. Но он был умнее толпы (впрочем, даже восьмилетний мальчишка умнее ее) и он был вождем. Простой гончар, мастер, он не умел превращать воду в вино, как бог христиан, зато он умел другое…
Он делал сложное – простым.
– Менты позорные!
Дядька Флавий, бог толпы.
Спустя тридцать пять лет, вспоминая тот день, я вижу: бронзовая змея упирается толстым лбом в лоб бунтующего потока. Двери, доски, плечи – все пошло в ход, когда дядька Флавий сделал сложное простым. Скрипят кости. Я как наяву слышу тот звук – сминаемые тела, трескающиеся ребра. Давит легион, давит поток, никто не хочет отступать. Бронзовая змея против темного быка…
…Говорят, удав охотится, ударом головы оглушая жертву.
Дядька Флавий – в первых рядах, подпирает плечом огромную дверь. Вырванные с мясом бронзовые петли видны мне даже отсюда, со второго этажа, куда меня забросила чья-то заботливая рука. Подо мной – сплошной поток, без просвета. Кажется, спрыгнув вниз, я встану и пойду, как по усыпанному камнями стратуму, оглядываясь и примечая: вот Квинт, скобарь, в перекошенном рту не хватает половины зубов, вот Сцевола, наш сосед, рыжий, как…
Вот дядька Флавий, весь из жил и костей, плечом – в дверь, словно за ней – счастливая жизнь, в которую не пускают. Но дядька сильный, он пробьется…
– Рр-а-а-а! А-а-а!
Из задних рядов легионеров летят дротики.
…Он всегда был силен, мой дядька – даже когда лег под градом дротиков, то умер не сразу. Центуриону пришлось дважды вонзать в него меч, и дважды пережидать конвульсии умирающего… Центурион, плотный и краснолицый, казался мне жутко старым, хотя, думаю, он тогда был моложе, чем я сейчас…
Так умер бог толпы.
… – Я хочу стать солдатом.
– У тебя белое лицо, мальчишка. Еще великий Цезарь говорил: испугайте человека. Если его лицо покраснеет – он храбр, если же побледнеет… Ты – трус, а мне не нужны трусы. Пошел прочь, недоросль!
Трибун цедит слова, гордясь высокомерной, нахватанной – не своей, ученостью. Он молод, лет на семь старше меня, тринадцатилетнего, и ему есть чем похвастаться. Он читал «Записки о Галльской войне», он помнит Цицерона и, наверное, процитирует по памяти «Природу вещей». Мое образование