историю своей жизни, в подробностях описывая сложные хитросплетения их взаимоотношений с мужем. Слушая её краем уха, девушка кивала, хотя в глубине души мечтала послать разговорчивую бабушку куда подальше. Однако, сделать это ей не позволяло воспитание, которому родители всегда уделяли большое внимание.
Правила поведения, установленные у них в семье, чётко предписывали, как и что можно говорить приличным людям, а также, как следует вести себя с незнакомыми, знакомыми, полузнакомыми и т.п. В детстве всё это казалось естественным, но, взрослея, Анжелика стала замечать, что их семья не похожа на семьи её подруг. Нигде больше она не встречала такого упорного стремления «сохранить лицо», всегда оставаться безупречными в глазах окружающих. Это стремление порой граничило с манией. Казалось, что родителям наплевать на то, что творится у неё в душе, главное, чтобы внешне всё выглядело пристойно.
Такие отношения напоминали атмосферу, царившую в семьях каких-нибудь аристократов, насколько она могла судить об этом по книгам и фильмам. Иногда Анжелика даже задавалась вопросом: а не является ли её мать отпрыском какого-нибудь старинного дворянского рода, ведь аристократические замашки были у неё, что называется, в крови? Но выяснить, так ли это, не представлялось возможным. Мама на эту тему никогда не говорила, а бабушка всегда делала загадочное лицо и улыбалась. Анжелика решила, что когда-нибудь обязательно докопается до истины. А пока всё, что она получила от возможного родства с аристократами, было звучное прозвище Маркиза, которым её наградили одноклассники, а сокурсники с удовольствием подхватили. Энджи не особо протестовала и при встрече с незнакомыми людьми всегда стремилась соответствовать своему прозвищу, держась несколько холодно и с аристократическим достоинством.
Теперь же ей пришлось забыть про своё аристократическое достоинство и привитые ей манеры, запрещающие вести столь откровенные беседы с незнакомыми. Соседка по креслу продолжала монотонно вещать о своём неблагодарном муже, и Анжелике ничего не оставалось делать, как периодически поддакивать, с тоской глядя в иллюминатор. Когда всё это кончится? Если бабуля решила продолжать сеанс душевного стриптиза вплоть до самого Парижа – она этого не переживёт.
Жестом подозвав стюардессу, Анжелика тихо попросила:
– Можно мне бокал вина, пожалуйста. Белого.
Та лучезарно улыбнулась и через минуту вернулась с бокалом холодного белого вина. Девушка благодарно кивнула, сделала большой глоток и закрыла глаза. «Ладно, придётся потерпеть, – подумала она, – надеюсь, недолго осталось».
Когда самолёт приземлился в аэропорту Шарля де Голля, Энджи знала об Инессе Александровне – так звали её разговорчивую соседку, столько, сколько не знала даже о родной матери. Теперь ей предстояло забыть всю эту ненужную информацию и продолжить жить, как раньше.
Анжелика не смогла отказать старушке, когда та попросила помочь ей не заблудиться в многочисленных залах аэровокзала. Пришлось
