Эта активность закрепила за ним славу человека делового и оборотистого, и Артем шел к нему советоваться.
– Нужен список, – сказал Жорка. – Не весь же класс звать.
Артем был согласен и на весь, лишь бы пришла она. Жорка достал бумагу и приступил к обсуждению.
– Ты, я, Валька Александров, Пашка Остапчук…
С мужской половиной они покончили быстро. Затем Жорка отложил ручку и выбрался из-за стола:
– Девчонок пиши сам.
– Нет, нет, зачем это? – Артем испугался. – У тебя почерк лучше. Натренированный.
– Это точно, – с удовольствием отметил Ландыс. – Знаешь, куда я письмо накатал? В Лигу Наций насчет детского вопроса. Может, ответят? Представляешь, марочка придет!
– Вот и давай, – сказал Артем. – С кого начнем?
– Задача! – рассмеялся Жорка. – Лучше скажи, кого записывать, кроме Зинки Коваленко.
– Искру. – Артем сосредоточенно хмурился. – Ну, кого еще? Еще Лену Бокову, она с Пашкой дружит. Еще…
– Еще Сашку Стамескина, – перебил Жорка. – Из-за него Искра надуется, а без Искры…
– Без Искры нельзя, – вздохнул Артем.
Оба не любили Сашку: он был из другой компании, с которой не раз случались серьезные столкновения. Но без Сашки могла не пойти Искра, а это почти наверняка исключало присутствие Зиночки.
– Пиши Стамескина, – махнул рукой Артем. – Он теперь рабочий класс, может, не так задается.
– И Вику Люберецкую, – твердо сказал Жорка.
Артем улыбнулся: Вика давно уже была Жоркиной мечтой. Голубой, как ответ из Лиги Наций.
День рождения решено было отмечать в третье воскресенье сентября. Они еще не совсем привыкли к слову «воскресенье» и написали «в третий общевыходной», но почта сработала быстрее, чем рассчитывал Артем: в среду к нему подошла Искра и строго спросила:
– Эта открытка не розыгрыш?
– Ну, зачем? – Артем недовольно засопел. – Я, это… Шестнадцать лет.
– А почему не твой почерк? – допытывалась дотошная Искра.
– Жорка писал. Я – как курица лапой, сама знаешь.
– У нашей Искры недоверчивость прокурора сочетается с прозорливостью Шерлока Холмса, – громко сказала Вика. – Спасибо, Артем, я обязательно приду.
Артема немного беспокоило, как поведут себя братья в их школьной компании, но оказалось, что как раз в этот день и у Якова и у Матвея возникли неотложные дела. Они утром поздравили младшего и отбыли за час до прихода гостей, предварительно перетащив в одну комнату все столы, стулья и скамейки.
– К одиннадцати вернемся. Счастливо гулять, Шпендик!
Братья ушли, а мать и отец остались. Они сидели во главе стола; мама наливала девочкам ситро и угощала их пирогами. Мальчики пили мамину наливку, а отец водку. Он выпил две рюмки и ушел, и осталась одна мама, но осталась так, что всем казалось, будто она тоже ушла.
– Мировые
