с этим замечательным писателем… вот для них, в первую очередь я сейчас и пишу.
С Юлием Буркиным я знакомился трижды.
Впервые – прочитав распечатку одной из самых ранних его повестей, «Рок-н-ролл мертв». Меня, что называется, «не зацепило». Я понял лишь, что автор любит рок-н-ролл, и сам не чужд музыкальных кругов, уж слишком со знанием дела были выписаны детали быта музыкантов.
Второй раз все было совсем по-другому. В какой-то скучный и однообразный вечер, из тех, что умеют подкрасться совершенно незаметно и беспричинно, я взял в руки белорусский журнал фантастики «Мега» с повестью Юлия «Бабочка и василиск». Скажу честно – я не ждал особых потрясений. Но уже на второй странице вся скука этого вечера куда-то бесследно улетучилась, а отобрать у меня журнал удалось бы лишь путем кровопролития. Мне до сих пор кажется, что «Бабочка и василиск» – это одно из лучших произведений фантастики в девяностые годы.
Ну а третий раз мы встретились уже по-настоящему. Дело происходило в городе Алма-Ате, где я тогда жил, а Юлий приехал по делам – там выходила в свет его первая книга. Мы едва успели представиться друг другу, как Юлий воскликнул: «Слушай, у тебя есть магнитофон? Я только что записал новый концерт, и даже ни разу его не прослушал – спешил!» Через час мы сидели у меня дома, и Юлий задумчиво прослушивал собственные записи. Мое первое впечатление тоже оказалось правильным – Буркин оказался не только писателем, но и рок-музыкантом. И, на мой взгляд, очень хорошим музыкантом.
Жизнь в эпоху перемен – увлекательное, пусть и нелегкое занятие. Юлий вернулся в свой родной город Томск, я переехал в Москву. Но перед этим мы успели написать вместе юмористическую трилогию «Остров Русь» (как обычно все началось с возгласа Буркина: «Слушай, я тут решил написать роман ужасов для детей, но я про детей писать не умею, а ты из их возраста еще не вышел…»). Как ни удивительно, но несостоявшийся роман ужасов до сих пор пользуется большой популярностью у детей всех возрастов, от десяти до семидесяти.
В следующую нашу встречу Юлий был уже автором самого странного проекта нашей фантастики – собственных книги и пластинки, выпущенных в едином оформлении и связанных общей концепцией. «Представляешь, человек читает книгу и слушает музыку…»
Потом у Юлия вышли два компакт-диска, но соперничество муз не прекратилось. Очередной книгой Юлия Буркина, написанной в соавторстве с томским автором Константином Фадеевым, стала «Осколки неба, или подлинная история „Битлз“. Опять же, совершенно уникальный и необычный проект, связавший воедино и беллетризованную биографию знаменитых музыкантов (кстати, Юлию принадлежат одни из лучших переводов песен „Битлз“ на русский язык), и фантастический сюжет.
Наверное, литературе и музыке всегда суждено идти с Юлием рука об руку, ревниво поглядывая друг на друга. Книга, которую Вы сейчас держите в руках, вроде бы далека от музыки в обычном понимании. Действие ее происходит в совершенно отличном от нашего мире, герои ее… Впрочем, не будем забегать вперед. Речь о другом – обратите внимание на стихи, предваряющие главы книги. Есть старая, но верная фраза братьев Стругацких о стихах, вставленных в тексты книг: «Стихи были либо известные, либо плохие». В этой книге вы не найдете ей подтверждения. Исключения все-таки возможны – когда писатель еще и поэт.
Слово «самобытный» в наше время во многом утратило свое положительное значение. «Самобытно», – изрекаем мы, слушая самодеятельного исполнителя, «самобытно» – замечаем, откладывая скучную книгу.
Юлий Буркин самобытен по-другому. По-настоящему. Есть питерская, есть харьковская, есть красноярская школы фантастики. Но есть писатели, которые похожи только на самих себя. Книги, которые они пишут, не просто уникальны – уникальна любая книга, они самобытны – потому что никто и никогда даже не подумал бы написать ничего подобного.
А теперь я с удовольствием уступаю место Юлию Буркину – писателю и поэту.
Том первый
Книга первая
Insecta Sapiens
(Генезис)
1
Паутину плетет паук, паук,
Он не сможет тебя поймать.
В синем-синем небе птица летит,
Но не может тебя поймать.
Нынче – куколка ты, осторожна ты.
Мы – личинки твои, о, Мать.
Ливьен разбудила трескотня выстрелов. За время экспедиции это было уже пятое нападение на их караван. Выбравшись из шелкового спального мешка и быстро одевшись, она привычным движением сняла с крепления искровой автомат и осторожно выглянула из палатки. Как и все молодые теплокровные бабочки, она прекрасно видела в темноте, но в лагере никакого движения не заметила. Нападение, похоже,
