потому что эти шесть дней были рядом разнообразных обедов, пикников и оваций, которыми американцы не перестают нас чествовать. Такого радушного приема я никогда не увижу более. Это какая-то былинная симпатия к русским, которая выражается на каждом шагу, каждую минуту, повсюду и людьми всех состояний»[241].
То же было и в Калифорнии: американцы приняли русских «дружелюбно, даже до крайности» (свидетельство гардемарина Н. А. Римского-Корсакова). Власти были внимательны, гостеприимны и предупредительны – русские моряки осматривали порты, укрепления, побывали в воинских частях. Среди общественности распространились слухи о тайном союзе Соединенных Штатов и России, что русские прибыли на случай вмешательства Англии и Франции в Гражданскую войну на стороне южан. Напряженная подготовка к крейсерским операциям сопровождалась балами, приемами, манифестациями в честь русских моряков в различных городах американского побережья. «Нам лично, – продолжает А. К. Де Ливрон, – это приносило только одну пользу, так как, оставаясь долго в стране, мы имели громадную практику в английском языке, но, с другой стороны, сильно страдали наши карманы; мы спустили все свои сбережения и понаделали кучу долгов в казенный сундук. Все эти бесконечные обеды, пикники, балы и вечеринки нас не только разоряли, но страшно под конец надоели; на всякое новое приглашение куда бы то ни было мы смотрели уже не иначе, как на наказание. Кроме этого, надо заметить, что в Америке как стране долларов артисты в театрах не довольствуются банальными, ничего не стоящими аплодисментами, а требуют существенных поощрений. Тут мы также поплатились нашими карманами. В Америке на сцену бросают либо печеные яблоки и яйца всмятку, либо деньги и разные ценные вещи. Офицеры наши между прочим очень симпатизировали одной миловидной актрисе по имени Miss Lotta и каждый вечер ее забрасывали либо золотыми 20-долл[аровыми] свинчатками (26 руб[лей] 40 коп.), или кусками японской и китайской шелковой материи, шарфами, шалями, платками и т. п. вещами; словом, все, что молодежью раньше предназначалось в подарок сестрам и невестам на родине, теперь щедро выбрасывалось на сцену»[242].
Очевидно, не все проводили время в Америке подобным образом. Так, несколько иначе описывает свое пребывание в Америке Н. А. Римский-Корсаков: «В чем состояло препровождение нашего времени в Америке? Присмотр за работами, стояние на вахте, чтение в значительном количестве и довольно бестолковые поездки на берег чередовались между собой. При поездках на берег, по приходе в новую местность обыкновенно осматривались кое-какие достопримечательности, а затем следовало хождение по ресторанам и сидение в них, сопровождаемое едой, а иногда и выпивкой. Больших кутежей между нами не было, но излишнее количество вина стало потребляться частенько. <…> Чтение меня значительно увлекало в то время. Кроме исторических, критических и литературных произведений отчасти интересовали меня география, метеорология и путешествия. Находясь в Америке, я выучился немного и английскому языку»
Л. П. Семечкин – родителям, Нью-Йорк, 14 сент. [1863 г.] // РГАВМФ. Ф. 22. Оп. 1. Д. 69 (Письма Л. П. Семечкина родителям из плавания. 1860–1864 гг.). Л. 354 об.
Среди молодежи на судах эскадр были и однокашники П. Дурново по МКК: Николай Быков и Михаил Верховский – на «Гайдамаке», Александр Леман и Константин Самсыгин – на «Абреке», Яков Гильтебандт – на «Калевале», Николай Вишняков – на «Александре Невском», Виктор Вернандер и Василий Давыдов – на «Пересвете», Дмитрий Булыгин и Нил Черкасов – на «Витязе» (
