style="font-size:15px;"> Тинера впервые прямо посмотрела в глаза Вики и мягко улыбнулась:
– Очень.
– Вы, конечно, уроды! Бросили девчонку одну, взаперти и довольны! – выговаривала на следующее утро Елисееву Вика. – Она с ума сходит, боится всего. Надо было хоть кого-то рядом… Где ваши психологи? Она даже не знает, как плиту включить, голодная сидит! А в столовую не ходит, страшно. Вот я Максу скажу, как вы его невесту пытаете, он вам устроит! Что, Евгений Александрович, уставились?
– Женя.
– Что?
– Зовут меня так, – спокойно пояснил Елисеев. – Имя. Можно Евгений, но проще Женя. А по имени-отчеству величать долго и нудно.
Вика фыркнула, окатила Елисеева пренебрежительным взглядом.
– И если вы не против, Виктория Альбертовна, я буду звать вас по имени. Это не унизит ваше достоинство?
Вика нахмурилась. Издевается что ли?
– Называйте. Переживу как-нибудь.
– Благодарю, – так же спокойно продолжил Елисеев. – И если можно – на «ты». Да?
Вика скрестила руки на груди.
– Может, еще на брудершафт выпьем?
Женя едва заметно улыбнулся, склонил голову.
– Хорошая идея! Но попозже, ладно? А пока вернемся к делу.
Елисеев встал из-за стола, подошел к нише, где стоял кофеварочный автомат, включил его и начал засыпать зерна.
– Не против кофе? Я по утрам обычно пью. Или чай?
– Кофе, – тихо буркнула Вика, моментально сообразив, что Елисеев сейчас делает то, что она сама делала вчера при встрече с Тинерой. Психолог хренов!
Женя наполнил две чашки, водрузил их на небольшой поднос и поставил на стол. Потом принес сахарницу и вазочку с печеньями.
– Позавтракать не успел, приходится на ходу. Прошу.
Вика вынуждена была взять чашку. Надо признать, новый шеф готовил кофе вполне сносно.
– С Тинерой мы немного напортачили, – вдруг сказал Елисеев. – Действительно стоило решить вопрос сразу, но было столько дел. И еще раненый Каут. Моя вина, недоглядел. Потому директор и попросил вас помочь.
– Мы опять на «вы»? – съязвила Вика.
– Виноват, – улыбнулся Елисеев. – Конечно на «ты». Даже без брудершафта.
Вика хотела опять нахмуриться, но вдруг поймала себя на мысли, что не может это сделать, когда Елисеев улыбается. Улыбка у него добрая, открытая. И голос хороший, такой приятный баритон. И вообще строить из себя стерву незачем.
– Мы теперь работаем вместе, – сказал Елисеев. – В одной лодке, так сказать, плывем. И заботы теперь общие. Любые заботы. И проблемы. Вот и давайте… давай решать сообща.
Это было предложение мира и дружбы. Вика перехватила взгляд Елисеева, оценила его как спокойный, в меру заинтересованный, без наглости. И кивнула. Мир, так мир.
– Бери печенье, – предложил Елисеев. – Вкусное.
Вика покачала головой.
– Норма.
– Угу.
