действие наркотика, что ввел отцу и сыну эскулап, подходило к концу. Наркотик, кстати, был изготовлен в форме порошка, из корнеплодов речного богуса и семян дикой плайнокозы.
Чародей вновь поднял с ритуального «стола» ганравар, и вновь сделал свежий надрез на ладони. И причем, в том же самом месте, ничуть не поморщившись. Горячая кровь Гермидана с новою силой начала капать на каменный пол. Этой кровью алхимик нанес каждому из четырех испытуемых на лбу символ – точней, знак Аментриса. А именно – круг, внутри которого от центра расходились три прямые линии с завитками по краям.
«И двое восстанут, чтобы помочь третьему! А четвертый ляжет жертвой, чтобы третий ключом стал!!» – как и ранее, повышая голос, вновь и вновь повторял маг слова заклинания.
И далее:
Ни крика и ни стона, не должно появиться!
Иначе, головы падут с окровавленных плеч!
Время подошло, и время более не ждет!
Готовьтесь к принятию того, чего нельзя избежать!!
Гермидан взял с алтаря два руморба и преподнес их Карлу и Стейту.
– Настало время восстать!! – и буквально вложил рукояти кинжалов им в длани. Моряки внезапно вспомнили его, ранее сказанное, предвещание. «Вы обновитесь, съев часть собственной плоти; после посвящения воспроизведетесь!». Иными словами, оснеец и лекарь должны были отрезать, отдалить от себя часть собственного тела, быть может, невеликий кусок, но обязательно съесть данную плоть после обрядового своего посвящения.
Однако при этом, мужчины не имели права произнести не единого слова, не выдать боль и отвращение ни стоном, ни криком! Сие были строгие канонические требования жуткого ритуала Малакторус, что составлял один из сводов могущественного культа Аментрис. Знак, который некромант начертал на лбах испытуемых, даст, в данный момент, им волю и откроет их подлинную сущность. В случае нарушения правил, бедолаги погибли бы на месте. Ибо Малакторус не терпит непокорства и глупого отношения к себе!
Карл и Стейт изо всех сил сжали в руках ритуальные клинки. Казалось, тела мореходов начали сводить страшные судороги. По лбу и по щекам бежали ручьи пота, смешиваясь с кровью алхимика. Той кровью, что изобразила магический символ. Сердца с каждым ударом колотились быстрее и быстрей! Напряжение, как и волнение, достигло критической точки!
Наконец, оснеец положил левую ладонь на алтарь. И отодвинул чуть в сторону свой дрожащий мизинец. Руморб-кинжал лег на палец – Стейт сильно выдохнул. Сжал накрепко зубы и приступил к удалению плоти. Алая кровь закапала от места надреза, мясо обнажилось, а затем и белая кость. Человек делал над собой ужасные усилия, чтоб не закричать. Его в буквальном смысле колотило. Надо перерезать сустав! И мужественный помощник капитана надавил крепко на лезвие… Окровавленный алтарь едва не лишил ума командора. Удаленный мизинец неестественно скрючило в мерзостной луже.
Лекарь тем временем был бледен, как полотно. В памяти проносились операции, которые осуществлял раньше. Но эти операции производились
