циклов».
В то время когда Орион и Леля делали свои первые шаги под небесно ритмичную музыку, танцуя «Ламинас», на лице Великого дедушки сияла улыбка. Постоянно чопорный, всегда рассудительный старик начал вести себя как маленький ребёнок, покачивая головой в разные стороны, и хлопая в ладоши под ритм музыки. Он и сам чуть было не пустился в пляс.
Это зрелище заставило всех четырёх собратьев, сидевших в гордых позах с непоколебимыми взглядами, медленно развернуться в сторону старшего брата и с большим удовольствием и интересом наблюдать за ожившим стариком. Они все были практически одного «дня-события» с начала творения «белого мира». Но Генрорд как самый старший из братьев обычно вёл себя сдержанно и серьёзно, и тем страннее выглядела его оживлённость для остальных Праотцов. Это событие задало тон дальнейшему прохождению праздника. Четыре «Отца», переглянувшись между собой, недолго думая, рассмеялись. Конечно же, они понимали, почему так счастлив и весел Царствующий в своём королевстве.
Кружась в танце и восхищаясь Лели, Орион почти не дышал. Девушка в ослепительно белом платье грациозно передвигалась, периодически непроизвольно касаясь лица юного избранного шелковистыми, мягкими локонами, что приводило его в беспамятное состояние. Приятный аромат от первородной девушки дурманил мысли молодого «миссии». А в те моменты, когда Лели начинала непроизвольно улыбаться, видя опустошённое лицо «великого» – вводили его в окончательный транс. От этого безвластного состояния безмятежности мимика взрослого, сильного «Изначального», который всегда был серьёзен и всячески старался привести себя в состояние «великой равностности», выглядела по-детски наивной.
Музыка остановилась, и Орион наконец-то смог привести себя в свойственную ему норму. Он осмелился и невнятно произнес:
‑ Как твоё имя?
Он ждал ответа с искренностью ребёнка.
‑ Лели, ‑ улыбаясь, ответила она.
Прошло несколько «условных минут», а праздник набирал обороты. Все пришедшие гости зарядились положительными эмоциями от Праотцов и продолжали танцевать. Одурманенный юноша никак не мог сформулировать внятный, и как ему казалось, обязательно нужный вопрос к прекрасной особе. В его мыслях было опасение отпугнуть её каким-нибудь ненужным словом, и тем самым попасть в группу назойливых парней. Причудливый вид Ориона вызывал неподдельную радость у «первопричинной красотки».
‑ Лели, давай выйдем на лестничную площадку, я покажу тебе твою звезду, ‑ с трудом вымолвил Орион.
‑ Мою звезду?!
‑ Да. При рождении любого «первородного существа» Вселенная будто делает в космосе метку в знак великой радости.
Она очень заинтересовалась тем, что сказал названный «миссия».
‑ Да. Пойдёмте скорей!
Двигаясь вместе к лестничной площадке, они всё больше радовали Генрорда, который, не пряча довольной
