цвета. Распахнув свои объятия, ребёнок готовился прыгнуть к нему на руки.
‑ Мика, ты растёшь на глазах! Папа доделал тебе твой шатёр? ‑ успел произнести Крэмс во время прыжка Мики в его объятия. Девочка в ту же секунду нахмурилась.
‑ Папа говорит, что ему некогда и что он доделает на следующей неделе.
Из кухни донёсся очень приятный женский голос:
‑ Этот папа может только всё ломать и делать больно, играя в свой любимый Стрижлог!
В тот же момент из зала раздался голос Смэка:
‑ Я всё слышу!
После этой словесной перепалки в проёме кухни появилась женщина с длинными русыми волосами. Она вытирала руки какой-то кухонной тряпкой и явно была чем-то встревожена.
‑ Здравствуй, Крэмс.
‑ Привет, Аайя.
‑ Как ты себя чувствуешь после вчерашнего матча? ‑ с каким-то недвусмысленным сожалением спросила милая женщина.
‑ Было бы лучше, если бы не твой муж! ‑ с явным негодованием, покачав головой, ответил Крэмс.
Аайя направилась в зал, проходя мимо Крэмса, который держал в руках ещё немного сонную, но радостную от встречи с дядей Крэмом Мику. Зайдя в зал, рассудительная мать, нахмурив брови, стала ещё более недовольной, увидев сидящего в кресле Смэка. Её муж со свойственным ему изяществом, закинув ноги на стол, медленно пролистывал свой любимый постер о рыбалке и с глубоким чувством удовлетворения поедал печеньки Шио. Такая нерукотворная сцена происходила практически каждое новое утро общей совместной жизни Аайи и Смэка, вызывая у неё уже даже не раздражение и не желание призвать Смэка к совести, а простую естественную инстинктивную реакцию ‑ треснуть его чем-нибудь тяжёлым по голове, чтоб наконец-то его мозг усвоил – эти печеньки для всей семьи, и их надо кушать всем вместе. После этих гневных мыслей Аайя постаралась взять себя в руки. Тем не менее, её не покидал один забавный вопрос: «Как удается мужу каждое утро совершенно незаметно уводить у неё из-под носа этот поднос с невероятно вкусно пахнущей выпечкой?».
‑ Тебе не стыдно каждую неделю калечить своего лучшего друга, играя в этот бессмысленный, идиотский Стрижлог?!
Смэк безмолвствовал. Он делал вид, будто вообще ничего не услышал.
‑ Родной, я тебе говорю… Как тебе не стыдно?! Ведь ты хорошо знаешь, что эта нога у Крэмса и так больная!
Понимая, что Смэк начал прикидываться идиотом и делать отрешённый вид, изображая увлеченность чтением журнала, жена собралась демонстративно удалиться, но тут Смэк неожиданно заговорил:
‑ Любимая, я не могу найти свой носок. Ты не знаешь, где он?
Это был ещё один глупый и детский способ Смэка перевести стрелки. Аайя развернулась и пошла в кухню прямо к плите, где дозревала вторая порция печенья Шио. Крэмс с Микой последовали за ней.
Посередине кухни расположился воздушный
