и в котором она сама была не сильной, успешной и несгибаемой Любовью Павловной Молодцовой, а маленькой Лелькой, в случае невзгод утыкающей личико в мамины коленки.
Одеяло было ее личным способом утешения. Вот и сейчас, оттаивая телом и душой от незадавшейся тренировки с кинологом, от которой у нее почему-то осталась на душе тяжесть, а в желудке продолжали ворочаться камни, да нет, не камни, а ледяные глыбы, не до конца растаявшие даже под воздействием глинтвейна, она обхватила складки одеяла коленками, подтянула краешек к лицу и зарылась в него носом. Блаженно вздохнув, она решила почитать. Так и не осиленный по причине нехватки времени, но очень захватывающий «Снеговик» жаждал ее внимания. В конце концов, нужно же понять, кто тот маньяк, который на протяжении нескольких десятков лет убивает изменяющих своим мужьям женщин.
Впрочем, минут через десять Лелька поняла, что читать не может. Часы показывали десять минут десятого, детское время. Ну и пусть. Прокричав сыну «спокойной ночи», она отложила книжку, выключила свет и поглубже зарылась в спасительное одеяло. В конце концов, завтра понедельник, день тяжелый, так что выспаться совсем даже не грех.
Будильник зазвонил, ввинчиваясь в мозг с особой жестокостью. Разлепив глаза, Лелька схватила телефон, чтобы нажать отбой, и тут же выяснила, что это не будильник, до звонка которого, поставленного на восемь утра, оставалось еще сорок минут. Звонил сам телефон. На экране модного нынче айфона высвечивалась фотография невообразимо рыжей и прекрасной Инессы Перцевой. Зная, что подруга разделяет ее нелюбовь к ранним вставаниям, Лелька быстро нажала кнопку. Заставить Инку позвонить в такую рань могло только что-то чрезвычайное.
– Случилось что-нибудь? – осведомилась Лелька, привыкшая с ходу брать быка за рога.
– Ты с Максом поговорила? – тоже не здороваясь, спросила подруга.
– Про безопасность? Поговорила, конечно, но он, как всегда, счел мои опасения излишними. Ты же знаешь, он иронично уверяет, что у него сумасшедшая мать.
– Пусть лучше ты будешь сумасшедшей, – отрезала Инна. – Лелька, поговори с ним еще раз и очень серьезно. В Митине еще один труп нашли.
– Когда? – Лелька почувствовала, что у нее пересохло в горле.
– Рано утром. Я тут на пустыре с шести утра мерзну. Хорошо, что опер знакомый дежурил, позвонил. Так что я сразу фотоаппарат в зубы и сюда.
– А кого убили? – спросила Лелька, вспоминая крепкую фигуру кинолога, уверяющего, что ему не страшны маньяки, и растворяющегося в черноте пустыря.
– Кого, мать твою… Опять вьюнош, у которого еще молоко на губах не обсохло. Через месяц восемнадцать должно исполниться. Вчера вечером с тренировки волейбольной не вернулся. Родители всю ночь бегали, искали. Они довольно далеко от Митино живут, так что парню там вроде бы нечего было делать. Только в пять утра решили на всякий случай там пошукать. И нашли. Мать твою… Лель, поговори
