«восставшим гегемоном» до двух комнаток в полуподвале родного дома.
Ее муж уже давно был унижен и расстрелян, а надежда, рожденная дьявольским изобретением коммунистов «без права переписки», – все жила, не позволяя внутренне расстаться, молиться «за упокой».
Елизавету природа одарила статностью и здоровьем, тем шармом молодой девушки, который являлся в тридцатые годы эталоном женской красоты, и заставлял мужчин непроизвольно оборачиваться вслед. Однако, к злорадному шипению «поповская дочь» в двадцать лет добавилось и более ядовитое: «дочь врага народа». Будучи по природе человеком добрым и открытым, она делала все, чтобы не раздражать очень чувствительных к происхождению и «чистоте рядов» пролетариев, все более превращаясь в безропотную, как и подавляющее большинство, «рабочую скотинку». Впрочем, мир не был так трагичен, если учесть ее популярность среди мужской части города. В их лживом заискивании, бесконечных комплиментах и любовных интригах она не чувствовала себя униженной и лишенной, а сакраментальный омут кинематографа, в который она с наслаждением погружалась время от времени, рождал в собственных глазах актрису, чуждую окружавшего ее мира грубости и бескультурья. Она взрослела, оставаясь ребенком.
Первый брак обещал быть благополучным: он – офицер Красной армии, не побоявшийся взять «дочь врага народа». Сына Елизавета рожала уже без отца, который в это время воевал на фронте.
Было ли – не было, однако в те времена ломали людские судьбы без труда, даром что злость и зависть в новом российском обществе расцветала махровым цветом на навозной почве «равенства» и «классовой бдительности». Прошедший всю войну фронтовик не вернулся к Елизавете, оскорбленный лакейскими доносами о ее неверности.
Второй брак и браком-то нельзя было назвать, настолько он был абсурден. Артистическая внешность нового кандидата в мужья приводила Елизавету в расслабленное, умилительное состояние. Вот он, герой ее киношных исканий! На фоне послевоенного безмужичья и окопной грубости этот красавчик, хоть и младше ее на девять лет, вел себя переливчатым петушком на птичьем дворе вдов и молодок. Опьянение жизнью для него, единственного сына заслуженного фронтового врача, с отличием окончившего юридический факультет, «души» компаний, перманентно переходящих одна в другую, быстро превратилось в реальное беспробудное опьянение. Не проработав и года помощником прокурора по месту своего распределения, он с такой скоростью стал пикировать вниз, что вскоре оказался в придорожной канаве. Несмотря на это, он успел создать видимость благородного намерения создать семью. И хотя трезво мыслящая Александра Михайловна моментально оценила бесперспективность таких намерений, она ничего не могла поделать с разгоревшейся страстью дочери. Елизавета не захотела согласиться с доктриной матери «Лучше никакого, чем такой» – слишком болезненными были прошедшие годы одиночества, и, по легкомыслию или с отчаяния, пригрела на своей
