в подвале очутилась.
Страшно ей и одиноко:
Света нет, да нет и окон,
Сырость подступает к ней,
И бедняге всё страшней.
Столько лет она служила,
И подвал лишь заслужила.
Раньше в горнице стояла
Да под белым покрывалом.
Как обида сердце гложет,
И никто ведь не поможет.
Но открылась дверь в подвал…
«Вот ты где» – кто-то сказал.
Смотрит не веря – дед стоит,
Стоит и с нею говорит:
«Эх, старушка, постарела,
Вся разбита, потускнела,
А когда-то мы с тобой
Спали в горнице одной.
Но не дам тебе пропасть,
Старость – это не напасть».
Начал дед кровать чинить,
Что-то где-то изменить;
И она тут удивилась,
Что в диванчик превратилась.
Спинки новые прибиты,
Свежим лаком они вскрыты,
Тканью новой обтянул
Дед её, и жизнь вдохнул.
И кровать в другом обличье
Стала краше и приличней,
Снова в дом её внесли
И от старости спасли.
Ей не дал наш дед пропасть,
Старость – это не напасть!
Домовой
Говорят, порой ночной
В доме ходит домовой,
Очень любит он шалить,
Например, веник стащить.
Только в доме подмету,
А потом совок ищу.
Его спрячет домовой —
Вечно шутит он со мной.
А игрушки соберёт
И к себе в чулан несёт;
С ними там он поиграет,
А потом мне возвращает.
Познакомиться бы с ним,
С нашим домо домовым;
Раз он добрый, а не злой —
Пусть играется со мной!
Художник
Я решил порисовать,
Нарисую кошку я;
«Хватит, Мурка, тебе спать,
Посмотри-ка на меня!».
Я её на стол сажу,
А она – прыг на кровать!
«Мурка, сколько можно спать,
Мне ведь надо рисовать!».
Столько раз на стол сажал,
И котлетку обещал;
Как же трудно рисовать,
Если кошка хочет спать!
Обжора
Щенок Тошка ел и ел,
Ну какой же аппетит!
К вечеру он заболел:
«Ой-ёй-ёй, живот болит!».
«Разве можно столько кушать?
Не хотел меня ты слушать,
Съел сосисок килограмм,
Выпил молока стакан,
И
