тебе.
– Тебе не понять, ты не мама.
– Мама – это кто? Чёрствая завистливая кракозябра?
Я чувствую, что секунда – и взорвусь. Но тут замечаю – по стене ползёт Выдуманный Жучок. Я иду за ним. Он ползёт прямо к кабинету УЗИ, а потом перелезает по полу к креслам и устраивается на ручке того, в котором сидит девочка с йо-йо. Мама с несчастным видом плетётся сзади. Я сажусь рядом с девочкой и замечаю, что её мама почему-то гордо вздёргивает нос.
Мы молча сидим и ждём.
– Началось? – спрашивает Жучок.
– Ага, – киваю я.
Это мы о моём дурацком характере. Только что я спорила с мамой, а теперь сижу рядом с лысой худой девочкой и понимаю: мама права. Они и правда завидуют. И думают, что мы их жалеем. И показывают, что наша дурацкая жалость им не нужна.
– Плюнь, – предлагает Жучок, – ты вон сюда посмотри.
Он осторожно переползает к девочке на рукав халата. Я слежу за ним и вдруг вижу – из кармана у девочки торчит брелок. И не просто брелок – связанный из ниток крошечный Майк Вазовски! Герой моего любимого мультика «Корпорация монстров»! Я разглядываю Майка во все глаза. Девочка вдруг поворачивается ко мне и спрашивает:
– А что у тебя?
Странно, дети не спрашивают о диагнозе. Это любимая тема разговоров у мам.
– Просто шунт, – пожимаю я плечами, тут же вспоминаю об их зависти и спохватываюсь: – Но нужно каждые четыре года ложиться, чтобы его меняли.
– Мне ложиться каждые четыре недели, – отмахивается девочка, – я спрашиваю, что у тебя на DVD.
Она показывает на DVD-плеер, который сжимает в руках моя мама.
– «Мой сосед Тоторо», «Новые приключения Красной Шапочки», «Мадагаскар», – радостно перечисляю я. – Хочешь, дам посмотреть? А ты мне дашь поиграть…
– Ничего нам от вас не надо, – обрывает меня мама девочки и тянет дочь за руку: – Вставай, наша очередь.
Во взгляде моей мамы ясно читается: «Я-тебе-говорила». Но я думаю о Майке Вазовски. Меня поражает догадка: может, она сама его связала?! Это было бы круто, очень круто.
Они выходят минут через двадцать. У девочки лицо недоумевающее, у мамы – испуганное.
– Что, мне правда лучше? – спрашивает девочка.
– Тише, Анька, не сглазь! – шипит её мать.
Моя мама берёт меня за руку. У неё ледяная рука.
– Надо было выкурить сигарету, – вздыхает она.
Жучок кивает: он знает, какие слабые нервы у моей мамы. А узист не знает: он говорит, что ничего хорошего в моей голове не видит.
Мама зеленеет.
– И плохого тоже, – запоздало добавляет узист. – И вообще, она у вас худенькая такая. Вот перед вами девочка была. Она потолще вашей, хотя и после химии. Всё дело в белковых коктейлях.
Я давно заметила – в больнице всё наоборот. Врачи любят давать советы, как нас кормить. Медсёстры и нянечки – как лечить. Дети утешают мам, а не наоборот.
