не входило в планы предыдущего докладчика, – она кивнула обалдело пялящемуся на неё Гарасфальту и перевела взгляд на откровенно веселившегося до сих пор сисадмина. – Это компьютерное обеспечение.
С лица нативного горца слезла улыбочка, он уставился на Шушу во все глаза.
– Да! Это совершенно безобразное компьютерное обеспечение! – выдержав взгляд рыжего, она перевела глаза на директора, который так и замер за столом. – Которое мешает нам устранить множество серьёзнейших недостатков, на которые указал нам предыдущий докладчик!
Она, не обращая внимания на бурно жестикулировавшего теперь сисадмина, вновь кивнула Гарасфальту. Тот уже улыбался, поняв суть трюка, проделанного Шушей.
– И наконец, самый важный вопрос. Коллеги, нам необходимо всерьёз озаботиться уровнем нашей политкорректности. Повышать, повышать и ещё раз повышать его – это основная задача, которая стоит перед нами! Только по-настоящему повысив политкорректность, мы сможем действительно устранить те серьёзные недостатки, которые имеются в нашей работе! Всем спасибо!
Ошеломлённые её натиском, коллеги несколько секунд сидели молча. Затем раздалась пара одиноких растерянных хлопков, к хлопнувшему присоединился кто-то ещё, и вслед за этим на Шушу, идущую к своему месту, обрушился шквал аплодисментов.
– Бо… же… мой… – еле выдавила из себя Юлечка, пытаясь вытереть выступившие от смеха слёзы исчёрканным точками и линиями листочком. – Ну ты даёшь! Я же теперь… летать три дня… не… смогу, у меня… все мышцы… болят!
Всё ещё хихикающие после собрания коллеги одобрительно похлопывали Шушу по спине и нахваливали её ораторский талант, позволивший и коллективу лицо сохранить, и самой ей добиться своих целей, когда она услышала в голове нежный звоночек – обычный сигнал телепатического вызова. «Слушаю!» – отозвалась она мысленно. Лиля, секретарь директора, молодая симпатичная техноориенталка, маг шестой степени с перспективой роста, отозвалась: «Шуша, срочно к Гришнаку Углуковичу!». – «Сейчас, докурю!» – ответила Шуша и тотчас почувствовала, как напряглась секретарша, пытаясь передать ей мыслеобраз: по неопытности у неё это получалось не всегда. Она подождала, пока Лиля сосредоточится, и через несколько секунд, со вздохом ответив ей «Иду, иду!», выбросила недокуренную сигарету. Мыслеобраз был устрашающим: директор, раздражённо бросив телефонную трубку, прорычал: «Где эта… Эта… Дурила картонная?! Чтобы через секунду здесь была!»
– Ну что, доигралась? – встретил её директор. – Устранила недостатки? Повысила политкорректность?
Его смуглое лицо переливалось сейчас всеми оттенками тёмно-красного, хотя начал он с кажущимся спокойствием в голосе, почти вкрадчиво. Шуша предпочла промолчать, посмотреть, что будет дальше.
– Сложно было сдержаться? Распирало тебя, что ли? Ты хоть понимаешь, какую волну подняла?! – Гришнак Углукович,
