товарищ капитан, – засмеялся Мисин. – Мы ведь тоже не лыком шиты!
– Ну, давай! Только я сначала отолью немного. – Остапенко поднялся и направился в туалет.
Когда он вернулся, атмосфера в дежурке царила совсем не спокойная. Посреди комнаты стоял, грозно расставив ноги, полковник, а слегка растерянный Мисин сидел у телефонного аппарата и щелкал тумблерами, ворча «Связь давай, связь!».
– А, вот и наш герой, – рявкнул полковник, завидев капитана, и снова повернулся к сержанту. – Ну, что там?
– Ничего, товарищ полковник, – пожал плечами Мисин. – Нету больше связи. Что-то с линией.
– С линией! – Проляков презрительно скривился, словно в обрыве связи был виноват лично сержант.
Вяснилось, что в деревеньке Крюковке, что километрах в семидесяти, что-то случилось. Понять было невозможно, но переполох возник как будто не из-за бандитов. Буквально минуту назад позвонил тамошний председатель, похоже, насмерть перепуганный, и, сбиваясь в истерику начал вопить, что за деревней появились какие-то необычные штуки. И почти сразу связь прервалась.
– Но он успел сказать, что точно не бандиты, а кто-то другой, – заверил Мисин, тщетно стуча по рычагу телефонного аппарата.
– Это как так – кто-то другой? Что он точно сказал? – злился Проляков.
– Непонятно, товарищ полковник! Он двух слов связать не мог. Но когда я спросил – бандиты, что ли, то он ответил: «Никакие не бандиты…». Потом затрещало в трубке, и связь пропала вообще.
– Неужели, Китаев? – задумчиво пробормотал Николай. – Странно, Крюковка совсем в другой стороне от мест, где он бузил!
– Напился тамошний председатель, вот и все, – без тени улыбки заявил Валентин. – Делириум тременс, одним словом.
– Чего? – вскинул брови Проляков.
– Белая горячка, – уточнил Остапенко. – Горачая, совсэм бэлая…
– Умник самопальный! – гаркнул начальник. – Значит так, слишком много разговариваешь в последнее время. Проветрись-ка – поедешь с Шориным, разберешься, у кого горячка, у кого – нет. Банд в последнее время в том районе действительно нет, но если что неладное обнаружите – сразу же сообщайте по рации. А если председатель напился, развешаю от меня ему в морду дать!
«Ну вот, оказался не в том месте и не в тот час!», – с досадой подумал Остапенко.
– Есть! – сказал он вслух. – Блин, даже чаю попить некогда!
Видавший виды УАЗ держался совсем неплохо, но перед очередным затяжным подъемом вдруг предательски заглох, и Николай уже минут двадцать копался во внутренностях машины, пытаясь найти неисправность и размеренно матерясь.
Остапенко злился. Он не сомневался, что паника по поводу происшествия в деревне окажется сильно преувеличенной, и они быстро, насколько позволяла плохая дорога, вернутся назад. А сейчас, когда до Крюковки оставалось всего километров пять, возникла столь глупая задержка!
Николай, наконец, выругавшись в последний раз,
