вседлящейся глухоты во власти над своим голосом.
Апоп решил свою задачу. Он отступил на один шаг от мальчика и, тяжело-тяжело подняв круглые увесистые длани, сверг на бок с каплющего ароматическими каплями парика надоевшего идола – корону. Сдерживавшееся во время сего деяния дыхание бурной волной ударило Мериптаха в спину, даже чуть качнув. Двойная египетская корона не была удостоена чести занять место на кушетке и пала до пола. От нее руки царя медленно перелетели к плечам мальчика и слегка повернули ноющую от ожиданий фигурку влево, коленями к кушетке, лицом к стене. Тогда царские пальцы опустились до мальчишеского пояса, и он развязался сам, словно из уважения к хозяину пальцев. Праздничный, сложно повязанный набедренник тоже ничуть не сопротивлялся и увлеченно скользнул вниз.
Ничто из происходящего Мериптаха не удивляло и не пугало. Сейчас царь Авариса ощупает его удивительное родимое пятно и, может быть, скажет безропотному княжескому сыну, в чем же заключается его столь поразительная привлекательность для столь разных и столь важных людей. Мериптах смотрел перед собой на стену, где была изображена сцена охоты на ориксов. Прямо перед глазами мальчика стоял, классическим образом расставив ноги, лучник, господин высокого звания и великолепной боевой выправки. Над его головой круглилась сикомора, древо города, слева топорщились камыши, скрывающие будущую добычу, остророгого оленя долины. Лучше же всего смотрелся на диво натянутый лук. Могло показаться, что охотник вот-вот порвет на нем тетиву.
Пальцы Апопа уткнулись в рисунок на мальчишеской ягодице. Сзади раздался рокот, змей изрыгнул из своей пасти какие-то требования. Чтобы понять их, надо было иметь смелость изменить положение, повернуться, но Мериптах знал, что смелости этой ему лучше сейчас не иметь. Сзади раздался еще какой-то шум, что-то упало на пол. Что там могло шуметь? Сорвалась какая-то деталь царского туалета. Что-то продребезжало по полу, цепляясь за камень металлом. Тут Мериптах догадался – корона, небрежно отодвинутая правящей ногой.
Мгновение тишины.
Еще одно.
Лучник все же добился своего спустя столько лет. Лук разорвался у него в руках. Да и сам он тоже. Левая рука, сжимая деревянный полукруг, поехала влево, правая рука с тетивою и всем остальным лучником – вправо. И на открывшемся месте появился князь Бакенсети с полыхающим истерической чернотою взглядом и занесенным над головою мечом. Он бросился к кушетке, что-то вопя и вздымая оружие своей непостижимой мести все выше. Чем-то он напоминал взбесившегося слона с поднятым хоботом. Приближаясь, он с каждым шагом увеличивался в размерах. Мериптаху казалось, что он убивает взглядом именно его. Когда страшный, громадный отец оказался прямо над ним, мальчик зажмурился. И в тот же момент в его уши ворвался свирепый и несчастный хрип. Шок от возвращения слуха был сильнее, чем от пропажи. Мериптах открыл глаза, чтобы проверить, правда ли он слышит или это так звучит темнота у него в голове.
Отец все еще возвышался над ним, но уже оседал, напирая грудью
